И вот так всегда! Господи! Ну когда же я научусь смиряться! Стоило мне погрузиться в глубины высокого богословия и приблизиться к познанию понятий «исихазм» и умное делание, как приходит богословски неразвитая, приземлённая мать Евлампия (как обычно, полночи промолившаяся в детской комнате над кроватками спящих «красотулечек ненаглядных») и, глядя на меня, даже как будто и с укоризной, заявляет: — Алексей! Ведро колодезное опять оторвалось. Лучше бы его к цепи стальным карабинчиком прикрепить, как у Семёна Евграфовича, а не проволочкой алюминиевой! Вы бы достали ведёрко-то, я уже багор от соседа принесла, только вот мои руки — коротковаты, сама не дотягиваюсь. Ну и как тут духовно развиваться?! Ведро я достал. Звоню: — Семён Евграфыч! Ты дома? У тебя случайно не завалялся, взаимообразно, запасной карабинчик, вроде того, которым у тебя ведро в колодце крепится? А то моё четвёртый раз за лето обрывается с проволоки, а мать Евлампия взглядом обличает! — Приходи, Лексей! Подберём тебе карабинчик! — Мать Евлампия! Ну, скажите, разве я не смирен? — Не смирен, Лёшенька! Ох, ещё пока не смирен! Вот так! Это я ещё и не смирен! Вот что значит богословская необразованность в нашем женском приходском монашестве! Во дворе у Семёна звенит циркулярка — Семён с Юрой-спецназовцем нарезают у сарая какие-то бруски. — Бог в помощь труженикам! Семён, Юра, здравствуйте! — Здорово, Лексей! Пожди минутку, уже заканчиваем! — Может, помочь чего? — Нет, спаси Господь, последний брус дорезаем. Циркулярка замолкла. — Алексей, ты торопишься? А то, может, чайку с нами выпьешь? — Выпью, Семён Евграфыч, всё равно мои все к Солодовниковым на день рождения их Ксенички пошли, а я, вроде, книжку читал, да тут это ведро... Нина-то дома? — Тоже у Солодовниковых, именинный пирог им понесла, с ягодами. — О! Ну почему это не у меня день рожденья? За разговором Юра-спецназовец вернулся из летней кухоньки с закипевшим чайником в одной руке и гроздью кружек на пальцах другой. «Фирменный» Семёнов чай на травах заблагоухал на заднем крыльце, где мы наскоро расположились. Юра быстрыми точными движениями нарезал на дощечке утренний домашний Нинин хлеб, поставил миску с кусками сотового мёда, взял по кусочку того и другого, и тихо присел на нижней ступеньке, поставив перед собой большую алюминиевую армейскую кружку с дымящимся напитком. Он был, как всегда, молчалив и задумчив. Девая, изуродованная осколком гранаты, кисть руки двумя работающими пальцами сжимала ломоть ароматного хлеба, от которого Юра, не торопясь, отламывал кусочки и аккуратно клал в рот. Появился Юра у нас в Покровском весной, вскоре после Пасхальной недели, точнее, был «появлён». Я как раз присутствовал при этом. Помогая звонарнице Аксинье поменять некоторые верёвочки на «языках» колоколов, пообтрепавшиеся за время пасхальных трезвонов, и, между делом, любуясь открывавшейся сверху колокольни умиротворяющей панорамой весеннего Покровского, я первый заметил приближающийся к селу в клубах пыли видавший виды милицейский УАЗик Михалыча, начальника 2-го отделения милиции в Т-ске, большого почитателя отца Флавиана. Вместе они проводили какую-то воспитательную работу с трудными подростками, результатом которой стало воцерковление всей семьи самого подполковника и примерно трети личного состава сотрудников его отделения. - Батюшка! К нам гости! - перегнувшись через перила, крикнул я Флавиану, сидевшему с какой-то старушкой на скамеечке у колокольни, — Михалыч «при исполнении»! Флавиан махнул мне спускаться, поднявшись с лавочки, благословил старушку и отправился к воротам встречать гостей. Из подъехавшего милицейского УАЗика, действительно, вылез Михалыч. Не стесняясь молоденького сержанта, сидящего за рулём, подполковник снял фуражку и чинно принял благословение от Флавиана. Они облобызались троекратно. — Батюшка! Я к тебе за помощью, как всегда. Выручай! Или ты ему мозги поставишь на место, или он кого-нибудь убьёт, и я его посажу, а не хочется совсем. Парень хороший, честный, только вот малость этой войной чеченской, проклятой, сдвинутый. Сегодня я его чудом «отмазал», а за завтра не ручаюсь. Возьмёшь «подарочек»? Флавиан молча кивнул. Михалыч сделал знак шофёру, и тот, вместе с другим, постарше, милиционером вывел из задней двери сухопарого, жилистого паренька в камуфляже без погон и в наручниках. Это был Юрка. — При батюшке бузить не будешь? Парень, опустив глаза, мотнул головой. — Снимите наручники. Батюшка, кваском холодненьким не напоишь? — Михалыч вытер лоб и шею носовым платком. — Владимир Михалыч, квас в сторожке, ты знаешь, где стоит, угощайся. И ребят напои с дороги! — не глядя на милиционеров, отозвался Флавиан и, в упор посмотрев на Юру, спросил: — Спецназ? — Спецназ. — Снайпер? — И снайпер... — Грозный? — Грозный тоже. — Крестился там? — Там. — Отец Тимофей крестил? — Отец Фёдор. — Госпиталь в Назрани? — В Назрани, потом Купавна.
— Пойдём квас пить, Юра, время ещё будет для разговоров, — и Флавиан, не оглядываясь, пошёл в сторожку. Юрка безропотно двинулся за ним. В сторожке, куда и я зашёл следом за всеми, мать Серафима потчевала милиционеров прохладным квасом из деревянной бадейки, а также свежими пирогами с картошкой и жареным луком. На столе стояла тарелка с оставшимися от пасхальных трапез крашеными яйцами. Михалыч очищал одно из них и проводил с личным составом «просветительскую» работу: — Вот вам, хлопцы, реальный пример, — он высоко поднял свежеоблупленное яйцо, — чудо! Яйцо уже третью неделю, как сварено, и не портится! Свежее и вкусное! — он с удовольствием откусил половину яйца, прожевал, запил квасом и продолжил: — Потому, что — освящённое. Обычное бы уже стухло. А освящённые будут лежать и — хоть бы хны! V моей тёщи с прошлой Пасхи лежат на иконной полке, только подсохли и выцвели немного, но не испортились! — и полковник осторожно положил в рот вторую половинку яйца. — Чудо и есть — чудо! — Товарищ подполковник! Владимир Михалыч! А мне бабка говорила, что ими ещё пожары тушат! — поддержал тему сержант-водитель. — Вроде, как у неё на родине под Рязанью целая улица горела, дом за домом, в войну Отечественную, а тушить нечем было и некому, мужики-то все на фронте. А моя бабка девчонкой была тогда и сама, говорит, видела, как старухи верующие встали с иконой Богородицы между горящим домом и следующим, на который ветер огонь гнал. Стоят, говорит, икону против огня выставили, как щит, поют молитвы свои и пасхальные яйца в горящий дом покидали, несколько штук. Огонь, говорит, столбом вверх вздыбился, полыхает, а на старух не идёт. Тот дом, что горел — весь выгорел, под ноль, на старухах платья тлели, а пожар остановился! Бабка говорит, всё сама видела, а она вроде как не врала никогда. Бывает такое, батюшка? Флавиан кивнул и посмотрел на мать Серафиму. — Бывает, сынок, бывает! — мать Серафима вытерла мокрые руки о передник. — Я в детстве тоже так стояла разок со старухами. Да там и не только старухи стояли, а и мужики, и бабы, много народу. Все на коленях стояли, с иконами, и уж как молились! Огонь-то на общий амбар от «каретного» сарая двигался, а там общий хлеб сложен был, сгори он — село бы с голоду по миру пошло, или расстреляли бы всех, как раз тогда революция с кулаками боролась. Яйцо кинул кто-то, да, было это. Но, я думаю, тут всё же, в первую очередь, молитва и вера людская Матерь Божию разжалобили, и Она не дала хлебу сгореть. Не загорелся амбар, хоть и засуха была и ветер сильный, прямо на него. Правда, всё равно потом пятерых расстреляли, самых справных хозяев, работящих, из тех, кто молился на пожаре. За «религиозную агитацию». Семьи их по миру пошли. Царства им всем Небесного, мученикам Христовым! Михалыч перекрестился. Я тоже. — Поедем мы, отец Флавиан! — милиционеры поднялись. — Служба! Благослови нас на дорогу! Флавиан благословил, милицейский УАЗик, зарычав, уехал. За столом в сторожке остались только Флавиан, мать Серафима, Юра-спецназовец и я. — Подрался? — Флавиан в упор смотрел на Юрку. Тот кивнул. — С кавказцами? Опять кивок. — Они спровоцировали? — Сволочи «чёрные» у Генки костыль выбили, он инвалид с первой «чеченской», хотели, чтобы он на коленях полз за костылём, пьяный он был, а они ржали над ним, издевались. А тут я оказался... — Не покалечил никого? — Не знаю. Нас всех милиция повязала. — Посадить могли! — Они хотели. Только к ним на рынок ребята наши сходили, ветераны, поговорили... Они все заявления свои забрали и перед Генкой извинились. А меня в кутузке ваш Владимир Михалыч сутки держал, накормил, правда, обедом домашним, но не выпускал, пока сюда не привёз. — Ты уже раньше к нему попадал? — Попадал. — За то же? — За то же. — Справедливости хочешь? — Хочу. — Ясненько... Флавиан задумался. Потом, покряхтев, поднялся, проковылял в соседнюю с трапезной комнатушку, пробыл там несколько минут. Вернувшись, положил на стол конверт, достал из него несколько разного размера исписанных листов и коротенькую записку. Подержав в руках, протянул большой лист мне: — Лёша! Прочитай нам всем вслух, будь любезен! — Отче, благослови! — я взял лист в руки, это было письмо. «Уважаемый отец Флавиан! По соображениям, которые вы сейчас поймёте, я буду избегать любой информации, которая могла бы как-либо указать на мою личность, в случае, если это письмо попадёт не в Ваши руки. Вас мне рекомендовал как человека, заслуживающего абсолютного доверия, мой старый знакомый, один из офицеров, с которыми Вы общались во время Вашей командировки на Северный Кавказ. Я крещёный с детства, в крещении моё имя Филипп, его никто не знает, кроме меня, по паспорту у меня совсем другое, советское имя. В настоящий момент мне немногим больше шестидесяти лет. Суть проблемы, которая заставила меня обратиться к Вам, в следующем. Я бывший профессиональный военный, всю жизнь прослуживший в особо засекреченных частях, выполнявших различные специальные задания в разных странах. Я участвовал почти во всех тайных заграничных спецоперациях, проводившихся по заданию ЦК КПСС и компетентных органов. Сейчас некоторые из них стали известны общественности, но я, как дававший присягу, все равно не считаю возможным говорить о том, в чём давал подписку о неразглашении и не относящемся ко мне лично. Скажу лишь, что начало «Афганистана» было завершением моей военной карьеры. Служил я безупречно, отмечен многими наградами. Так как моя работа не обеспечивала семейной стабильности, то в период службы я не позволил себе завести семью и по выходе на пенсию оказался в полном вакууме, так как мои родители уже умерли, а других родственников у меня не имелось. Первые пару лет на пенсии я прожил на юге, пользуясь гостеприимством бывшего сослуживца и друга. А в 1993-м перебрался в Центральную Россию, в небольшой провинциальный город, по просьбе другого товарища, жившего там и пытавшегося наладить небольшое собственное дело, связанное с сельским хозяйством. Не думаю, что моя помощь стала для него серьёзным подспорьем, но именно тогда и произошли события, приведшие к моим сегодняшним проблемам. Вы, я думаю, хорошо представляете себе степень криминализации общества в то, недалёкое ещё, время и какой шок испытывали люди, видя свою полную незащищенность перед расплодившимися тогда «братками» и «отморозками», объединявшимися в различные, как их принято называть, ОПГ — организованные преступные группировки. В городе моего тогдашнего проживания было несколько таких ОПГ, разделявшихся, в основном, по территориальному признаку. Одна из этих банд, отличавшаяся особой жестокостью даже среди других местных группировок, предприняла попытку рэкета в отношении моего друга, гостем которого я был тогда. Ему и членам его семьи были нанесены телесные увечья, от которых скончался его сын, дело было практически разорено. Будучи воспитан старой советской системой как её безотказный винтик, я первое время надеялся, что преступники понесут законное наказание и государство продемонстрирует свою карающую силу. Однако вскоре я убедился в полной неспособности уполномоченных на то местных государственных органов защитить своих граждан от посягательств распоясавшихся преступников. И тогда во мне проснулся солдат, я ощутил себя на переднем крае борьбы с реальным врагом. Я решил, что — я и только я могу восстановить в этом конкретном случае справедливость. Напомню, что я прошёл уникальную школу военного профессионализма в спецчастях и до сих пор представляю собой серьёзную боевую единицу. Не вдаваясь в подробности, скажу, что я в одиночку ликвидировал всю вышеупомянутую ОПГ — четырнадцать человек. Никто в городе ничего не смог понять, ни милиция, ни местный криминалитет. Бандиты просто исчезали, один за другим, и никто не мог заподозрить в этом культурно выглядящего седого пенсионера, редко появлявшегося на улицах города. Мне никого из них не жалко, они были врагами общества, и я просто «отработал задание» по ликвидации преступных элементов. Должен же был кто-нибудь это сделать! Я взял на себя эту миссию, и я её выполнил — восстановил справедливость и наказал зло.
Прошло уже пять лет после упомянутых мною событий, и я, и мой друг давно уже уехали из того города по разным новым местам жительства. Я хорошо устроен в отношении жилья и работы, и все мои, достаточно спартанские потребности, удовлетворены наилучшим образом. Проблема началась осенью прошлого года и продолжается уже восьмой месяц. Я абсолютно здоров психически, проверялся у высокопрофессиональных врачей, физическое моё здоровье тоже не вызывает никаких опасений. Но со мной стали происходить странные вещи, а именно — ко мне наяву начали являться уничтоженные мною бандиты. Они не вступают со мною в общение, хоть я и предпринимал несколько попыток заговорить с ними. Они просто молча смотрят мне в глаза, как будто просят о чём-то. Ещё раз повторюсь, что с началом этих явлений я прошёл тщательное медицинское обследование и получил подтверждение моего психического здоровья. Несмотря на то, что эти, ставшие ежедневными, явления мёртвых я могу терпеливо переносить, осознавая, сколько ещё не успела изучить наука, и примиряясь с тем, что именно мне выпала участь стать носителем очередного неизученного феномена, меня не перестаёт волновать необъясняемый для меня вопрос: почему именно они? Ведь по роду моей военной деятельности, при выполнении боевых заданий мне многократно приходилось уничтожать живую силу противника, и счёт убитых мною в боях и спецоперациях идёт на сотни. Почему мне ни разу не явился никто из них, но только те четырнадцать преступников? Не имея возможности быть полностью откровенным с кем бы то ни было из знакомых мне людей, я стал подумывать о консультации со священнослужителем, понимая уникальность опыта Церкви в вопросах, касающихся подобных явлений. Авторитетный для меня человек назвал мне Ваше имя, остальное Вы уже знаете. Вы окажете мне неоценимую услугу, если согласитесь написать мне своё мнение по моей проблеме и отослать на нижеуказанный адрес до востребования. С уважением подписываюсь своим крёстным именем Филипп». Флавиан взял из конверта следующий лист, протянул мне: — Теперь читай это. Я продолжил чтение: «Дорогой отец Флавиан! Примите мою нескончаемую благодарность и признательность за то, что вы для меня сделали! Признаюсь, я сначала впал в недоумение, получив Ваше письмо, в котором не было и намёка на разъяснение происходящего со мной, а была лишь чёткая, расписанная по пунктам, инструкция к действию. Особенно меня поразило, что принятие решения — выполнять или не выполнять предписанное Вами — возлагалось исключительно на мою свободную волю и желание. По недолгом размышлении, я решил довериться Вашему профессионализму и, невзирая на абсолютную непонятность для меня предписываемых Вами действий, положил для себя просто честно «отработать задание» и доложить Вам о проделанной работе. Докладываю. Я съездил в указанный Вами монастырь, нашёл упомянутого Вами иеромонаха отца Н., исповедал ему свои грехи по предложенной Вами схеме и сообщил ему Вашу просьбу о прочтении надо мной разрешительной молитвы и то, что Вы сами уже назначили мне «епитимию». Отец Н. выполнил Вашу просьбу. В том же монастыре я приобрёл книги по предоставленному Вами списку: «Новый Завет», «Псалтирь с молитвами по усопшим», «Православный молитвослов». Согласно расписанному Вами порядку, я стал читать назначенное Вами молитвенное правило: утренние молитвы и три главы Четвероевангелия — утром, молитвы на сон грядущим и две главы из Деяний и Посланий апостольских — вечером. Это правило я неукоснительно исполняю до сего дня. Я устроился, согласно Вашей инструкции, завхозом в провинциальный детский дом для детей-сирот, где мне приходится одновременно вести с детьми занятия физкультурой и историей (в связи с дефицитом преподавательских кадров). Каждый раз, глядя на этих несчастных детей, как Вы мне рекомендовали, я заставляю себя думать о том, что я сам сделал такими же сиротами таких же детей и прошу за это у Бога прощения своими словами. Я начал отрабатывать назначенную Вами «епитимию», читая Псалтирь с поминанием на «Славах» имён четырнадцати, убитых мною, прочитывая каждый день по десять кафизм. Также я начал класть ежедневно земные поклоны перед иконою Спасителя, предваряя каждый поклон данной Вами молитвой: «Господи, прости мне убийство брата моего», из расчета по десять земных поклонов за каждую убиенную душу. (После устройства, согласно Вашему указанию, на работу в детский дом для детей-сирот, чтение Псалтири и поклоны пришлось перенести на ночное время суток.) Теперь о том, что происходит со мной в настоящее время. Видения убитых мною людей прекратились сразу после прочтения надо мною молитвы отцом Н-м. Назначенные Вами в качестве «епитимий» четырнадцать тысяч земных поклонов я исполнил в течение первых же трёх с небольшим месяцев, но не прекратил совершать их до сих пор, в том же объёме и с той же молитвой ежедневно, так как начал ощущать в этом сильную душевную потребность. И — что самое главное — я многое понял. Я понял, что есть Бог, что Иисус Христос и есть Бог и Сын Божий, и что в Евангелии написана Истина. Я понял, что был ослеплён безумной гордыней, когда самовольно взял на себя функции Бога — судить и лишать жизни других людей. Я понял, что «справедливость», которую я думал восстановить, является справедливостью лишь в моём, человеческом, понимании, и что реальная, Божья справедливость — совсем другая и не открыта мне. Я понял, что Бог есть Любовь и что Его милость выше справедливости, ибо, если бы Бог поступил по справедливости со мной, то я должен был бы уже давно гореть в аду. И я понял, что мне являлись только те убитые мною, кто умер по моей греховной воле, а не вследствие моей профессиональной работы солдата, потому что именно так Бог показал мне всю тяжесть моего греха. Я понял, что Бог допустил мне видеть убитых мною людей для того, чтобы меня же самого спасти, потому что Божья любовь простирается даже на меня — бессердечного убийцу. Я понял, что данная Вами епитимия — не способ компенсировать содеянное мною, «отработать задание» и тем оправдаться перед Богом, «расплатившись» за свои грехи, но лишь орудие для разбивания каменной корки безверия и ожесточения, покрывавшей с юности моё сердце. Корка треснула, я стал чувствовать Бога и понимать чужую боль, я научился плакать. И ещё я понял, что я счастливый человек, потому что Бог открыл мне Себя, потому что Он свёл меня с Вами, потому что я захотел остаток моих дней прожить так, как этого хочет от меня Сам Господь Бог. Я понял, что Тот, Кто смог простить разбойнику все его преступления за его предсмертное покаяние на кресте, может простить любого кающегося грешника, в том числе и меня, и убитых мною «разбойников». И я, продолжая совершать земные поклоны с покаянной молитвой, каюсь теперь и за себя, и за тех, кого я лишил возможности покаяться. Да простит нас всех Господь!
Прошу Вас написать мне, правильно ли я понимаю происходящее со мной и что я должен ещё сделать, чтобы Бог помиловал меня. С искренним почтением раб Божий Филипп — Вилен Анатольевич Чайкин. Мой адрес: В-ская обл., М-ский р-н, посёлок Г-ка, детский дом №14, завхозу Чайкину В. А.» Флавиан посмотрел на сидевшего в оцепенении Юрку и протянул мне следующий листок. «Здравствуйте, дорогой Батюшка отец Флавиан! Покорно прошу Вашего благословения и святых молитв! Всё перечисленное в Вашем последнем письме, милостью Божьей, мне удалось выполнить! Я съездил в монастырь к о. Н-ну, где после исповеди у него сподобился причаститься Святых Христовых Тайн! По Вашей рекомендации, о. Н-н благословил мне чётки и молитвенное правило по ним, которое, с помощью Божьей, мне удаётся неукоснительно выполнять. Рекомендованную Вами книжку по письмам святителя Феофана Затворника о непрестанной молитве я приобрёл там же, в монастыре, перечитываю её постоянно и стараюсь следовать в ней написанному. Как Вы и предположили, по возвращении в Г-ку у меня открылись некоторые проблемы со здоровьем, возможно, последствия будут серьёзные. В случае возможного внезапного летального исхода Вам сообщат об этом. Покорнейше прошу Вас не оставлять меня Вашими святыми молитвами и в этой жизни, и по моей кончине. Всегда молящийся о Вас, недостойнейший раб Божий Филипп». Последний листок из флавианова конверта был самым коротким. «Уважаемый настоятель Флавиан! В соответствии с волей покойного, сообщаю Вам, что работавший в нашем детском доме завхозом Вилен Анатольевич Чайкин после недолгой, тяжёлой болезни скончался 12 марта 2001 года. Перед смертью над ним были совершены церковные обряды Соборования и Причастия приезжавшим из К-ского монастыря священником Н-м. Не могу не добавить от себя, что такого доброго, отзывчивого, бескорыстно любящего детей и любимого ими сотрудника и педагога на моей памяти за 18 лет работы директором в нашем детском доме ещё не было. Наверное, уже и не будет. Директор детского дома №14 Тимофеева Мария Львовна». Я кончил читать. Все сидели молча. Потом Юрка медленно поднял на Флавиана полные слёз глаза: — Батюшка! Как же мне жить теперь? — С Богом, Юрочка, с Господом нашим Иисусом Христом. Пойдём-ка в сад, в беседочку, там и поговорим. С тех пор Юра-спецназовец живёт у нас в Покровском в церковной сторожке, строит вместе с Семёном и Митричем новый приходский дом, алтарничает и читает на клиросе. Не поёт, правда, — слух после бомбёжек в Грозном подводит. — Алексей!— услышав знакомый голос, закрываю книгу Григория Паламы. — Да, мать Евлампия! Как вам, кстати, карабинчик на ведре? — Хороший карабинчик, Алексей! На кухне боковая полка с посудой на одном гвозде еле держится! Не приведи, Господи, на руку Иринушке упадёт! Прибить бы её покрепче! Кажется, глубины «исихазма» я постигну не скоро...
Интересно! Почему начинающий отпускать бороду человек всегда сталкивается с необъяснимо бурной, я бы даже сказал, агрессивной реакцией окружающих (преимущественно бреющихся и невоцерковлённых мужчин), знавших его ранее безбородым? — Ты чё, Лёха, в «бомжи» заделался? — один из «мягких» вопросов. Я попробовал множество разных вариантов ответов на разные варианты одного и того же вопроса про бороду: — Раздражение кожи от бритья, — ответ, вызывающий множество советов о применении того, чего «для мужчины лучше нет», и различных парфюмерно-косметическо-лекарственных средств. Что утомляет, да и отец Флавиан на очередной исповеди не разрешил больше врать. — Жене так нравится — ответ (сначала тоже не соответствовавший истине, хотя теперь: «Лёшка! Как же я тебя раньше без бороды как мужика-то воспринимала?») для большинства оппонентов все же неубедительный. — Хиппую, — не «прокатывает». — Потому что растёт. — У всех растёт, но все же бреются! — У женщин не растёт. — Так они же — женщины! — А почему я должен бриться, чтобы быть похожим на женщину, у которой борода не растёт, если я мужчина и у меня она растёт? — Ну, все цивилизованные люди сейчас бреются! — Не все! Я вот не бреюсь, а я что — нецивилизованный? Машину вожу, на компьютере работаю, микроволновкой пользуюсь, мобильником... Какие там ещё признаки цивилизованности? Кстати, вилку в левой руке держу, а нож в правой, и сморкаюсь в платок, а не в галстук. — Не, ну ты скажешь... — И вообще, в Библии, ещё в Ветхом Завете, сказано: «не порти края бороды твоей», то есть даже подравнивать бороду, как у меня, по большому счёту не положено. — Так ты бы сразу и сказал, что верующий! Теперь понятно, у вас всё не как у людей! И, конечно же, в конце разговора звучит традиционное пожелание: — Будь проще, и люди к тебе потянутся! После чего собеседник, с чувством выполненного долга, удаляется, гордо подняв голову. Последнее время я стал отвечать, «как в Одессе» — вопросом на вопрос: — Лёшка! Ты что это с бородой? -А то? — Нет, ну все без бороды, а ты с бородой... — А почему тебя это волнует? — Нет, ну так — непривычно... — Привыкай, брат! То ли ещё будет! В общем, я и сам ещё привыкаю к своей бороде и ко всему, что с ней оказалось связано. Зато дети довольны: — Папа! У тебя такая щетинка приятная, как у Борьки! Спасибо, детки! (Борька - это Семёнов трёхмесячный кабан.) Когда эта «бригада» ещё только высаживалась из своей потрёпанной «четвёрки» у церковных ворот, которые мы с Клавдией Ивановной отдраивали железными щётками, готовя к покраске «Хаммерайтом» (она нижнюю часть, а я, со стремянки — верхнюю), я сразу почувствовал — «ребята серьёзные». Хотя это были одни женщины, пятеро, в возрастной категории от тридцати пяти до шестидесяти с чем-нибудь. То, как они поправляли свои длинные юбки, вылезая из машины, повязывали платки, переглядывались и оглядывали всё кругом, напомнило мне виденный мною однажды приезд «солнцевских» на «стрелку» в соседний офис, на моей предпрежней работе. Та же внешняя спокойная деловитость и, одновременно, внутренняя напряжённость сквозили во всём их облике. — Батюшку вашего повидать можно? — Сичас гляну, миленькие! Навроде как батюшка в сторожке был, сичас, миленькие, гляну! — и Клавдия Ивановна колобком покатилась в сторону сторожки. Я, на всякий случай, слез со стремянки и стал снимать брезентовый фартук и рабочие перчатки. — Сынок, — та, которая постарше, серьёзно-доверительно наклонилась ко мне, — а ваш батюшка ИНН принимать благословляет? — Не знаю, не интересовался, сами у него спросите. — Спросим, спросим...
«Начало многообещающее», — подумал я. Клавдия Ивановна уже подкатывалась обратно к воротам. — Идите, миленькие, в сторожку, идите, батюшка Флавиан там, он вас ждёт! — Клавдия Ивановна радушно распахнула калитку. Женщины вошли в калитку, я пошёл перед ними, показывая дорогу. На крыльце сторожки уже стоял Флавиан. — Здравствуйте, рабы Божьи! Откуда будете? — С недалека, батюшка! Благословите! Поговорить по важному делу приехали! — Ну, заходите! — Флавиан благословил их всех, провёл в дом. — Алексей! Раз ты здесь, будь добр, поставь чайник! — Благослови, отче! — Так, чем могу вам быть полезным, паломницы «с недалека»? — Отец Флавиан! — начала самая старшая. — Мы про вас наслышаны, что вы батюшка настоящий! Служите по уставу, исповедуете подробно, и ездят к вам многие. Наш батюшка приходской тоже о вас хорошо отзывался, он нас к вам и направил. — Я, говорит, старый уже, плохо во всём этом деле понимаю. А отец Флавиан — учёный, он «Политех» заканчивал, ракеты делал, он уж точно во всём разберётся, езжайте к нему! — Это не отец ли Феодор из Мякишево? — засмеялся Флавиан. — Как вы, батюшка, узнали? Вот ведь и правду, значит, говорят, что вы прозорливый! — О, да! Очень прожорливый, — засмеялся Флавиан, — вот гляньте, какое пузо! Ваш отец Феодор, когда мы с ним на епархиальных собраниях встречаемся, всегда мой «Физтех» с «Политехом» путает! А вам обязательно прозорливый нужен? — Ну, не обязательно, конечно... — Тогда выкладывайте ваши проблемы, может, вместе как-нибудь и без прозорливости разберёмся. — Вразумите нас, батюшка, очень сильное искушение у нас на приходе идёт — можно ли принимать ИНН, паспорта эти новые и штрих-коды с шестёрками? А то, говорят, что это — печать антихристова и скоро всем начнут «чипы» вживлять, и никто не спасётся! И что уже квартиры надо продавать, покупать дома в деревнях поглуше и с огорода жить, всё равно в городе продукты все химические, с генами и штрихами сатанинскими. Мы тут на «престоле» в соседском храме были, так там заезжий батюшка, отец Ефим, прямо так в проповеди и говорил — кто паспорт новый или ИНН принял, тот от Христа отрёкся и в ад пойдёт. А священники, говорит, которые принимать благословляют, все Духа Святого лишились, а архиереи и вовсе — масоны и кагэбэшники! Ищите, говорит, пастырей истинных, которые сами борются и других учат бороться! — С чем, бороться-то? — со вздохом спросил Флавиан. — С антихристом, с ИННом этим, с шестёрками и с паспортами! — А! А я подумал — со своими страстями греховными: гордыней, осуждением, леностью к молитве и прочими... — Нет, батюшка! Отец Ефим больше про ИНН говорил, про КГБ, как там в чекистских подвалах всё кровью верующих было залито, как черепа проволокой трескали, как кожу с рук перчатками снимали, как крысу по раскалённой трубе в живот пускали и она человека живого изнутри ела! Ужас, как страшно говорил, Симке, вон, аж плохо стало, она в обморок бухнулась. Скоро, говорил, опять так же будет, и всех, кто в истине стоит, ИНН не принял, так же терзать будут. Поэтому, говорил, надо в леса уходить или в горы, в скиты, только там вера настоящая и останется, там и антихриста пересидеть можно, на свеколке да на картошечке! Все другие, принявшие, от засухи мереть будут, а которые убегут, тем Господь дождичка подаст. Очень складно говорил! Он, наверное, тоже учёный — отец Ефим-то! — Учёный, учёный, биофак МГУ закончил, слышал я про него. Да и самого пару раз встречал в разных храмах. «Аэромонах» он достаточно известный! — «Аэромонах»? Это как батюшка? Лётчик, что ли? — Ну да, вроде того. С прихода на приход летает, с чужого на чужой, естественно, и везде «проповедует» свои идеи. Раньше таких называли «шаталовой пустыни насельники», теперь — «аэромонахи». Беглые, одним словом. — Это как же, батюшка — беглые? — А это так, сестры, что они из своих монастырей либо приходов сбежали, кто от безденежья, кто с начальством не поладил по гордыньке, кого выгнали за серьезные провинности, а то и в служении запретили. Вот они и мотаются с прихода на приход, по знакомым попам, «проповедуют», мутят людей. — С ним, батюшка, чада его были, брошюрки раздавали, журналы, подписи против ИНН собирали Патриарху и президенту. А потом увезли его в машине, большой такой, иностранной. Он ещё из окна машины всех двумя руками благословлял. — Ясненько с отцом этим Ефимом и его присными, Бог им судья. Ну, что же, давайте разгребать кучи, что он вам в головы навалил. Давайте по порядку, чтоб удобнее было. Про то, что ИНН — печать антихриста — говорил?
— Говорил, батюшка, говорил! То он её «печать» называл, то «предпечать», мол, не совсем ещё та печать, но уже и печать. А кто, мол, эту возьмёт, которая ИНН-«предпечать», тот и от той уже печати, которая на лоб и на руку, ни за что отказаться не сможет! Как это, батюшка, понимать? Мы женщины простые, голова кругом идёт, одно, вроде, ясно: ИНН брать нельзя, выходит? — Лёша, будь добр, подай с верхней полки Новый Завет, вон, у правого края стоит. Спаси, тебя, Господи! Читаете эту книгу? — Читаем, батюшка, конечно, потихоньку читаем! — Ну, тогда давайте сейчас, вместе почитаем, что там написано про печати-то. Так, открываем Апокалипсис, глава 13: И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него - как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть. И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним? Дракон, по толкованию Святых Отцов — сам сатана, дьявол. Зверь, которому он дал власть силу и свой престол — антихрист. И вот, смотрите последовательность: дивились люди, глядя на антихриста, и поклонились сатане, давшему ему власть. Понятное дело, речь идёт не о верующих христианах, а об отпавшем от Бога безбожном мире, который сам себя уже сейчас называет «постхристианским». Далее, после поклонения сатане, как источнику силы и власти антихриста, поклонились люди и самому антихристу, как носителю этой сатанинской силы, сказав: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним? Читаем дальше: И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе. И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира. Видите, победив святых, то есть верных Богу христиан во внешней войне, антихрист получает власть над всеми народами мира. И поклонятся ему все оставшиеся в живых безбожные народы на земле. Видите, после поклонения сатане и первого поклонения силе антихриста мир кланяется ему уже как победителю и хозяину всего мира. Читаем дальше: Кто имеет ухо, да слышит. Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых. И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела... А этот, другой зверь, называется толкователями «лжепророком», главная функция которого — укрепление власти и авторитета антихриста. Он также заставляет всех живущих на земле кланяться антихристу. Читаем: ...и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми. И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив. Видите? Лжепророк ложными чудесами обольщает живущих на земле, чтобы сделали образ, изображение антихриста — «псевдоикону». С учётом современных технологий, возможно, для этого достаточно будет включить экран телевизора или компьютера. И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. Видите, эта «псевдоикона» антихриста будет обладать способностью уничтожать противников, не поклоняющихся антихристу. И вот, наконец-то: И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Видите, когда только появляется та самая пресловутая «печать», точнее — начертание. Преподобный Нил Мироточивый Афонский пророчествовал, что текст на той печати будет такой по смыслу: «Я твой» — «Да, ты мой». — «Волею иду, а не насильно». — «И я по воле твоей принимаю тебя, а не насильно». То есть мы видим, что печать эта только скрепляет уже установленный добровольный союз, между антихристом (а в его лице — сатаной) и отпадшим от Бога человеком, уже до этого неоднократно поклонившимся сатане, антихристу и «псевдоиконе» — образу антихриста. И это происходит уже после Третьей мировой войны, в результате которой силы зла и получат абсолютную власть над сохранившейся после этой бойни частью человечества. Будет восстановлен храм Соломона в Иерусалиме, в котором антихрист будет венчаться на всемирное царство и объявит себя богом, потребовав от людей себе божеского поклонения. А теперь, почитав и разобрав со мной этот текст Священного Писания, скажите-ка мне — подходит ли этот пресловутый налоговый номер на роль антихристовой печати? — Да нет, батюшка! Ну конечно же, нет! — в один голос заговорили приехавшие женщины. — А как же «предпечать»? — робко заикнулась младшая. — А где здесь написано про какую-нибудь «предпечать», покажи нам? — протянул ей Евангелие Флавиан. — Да нет тут ни про какую «предпечать», только что ведь читали, не лезла бы уж ты с глупостями какими-то, Сима! — заукоряли молодую остальные женщины. — Так это же не она про «предпечать» придумала, а отец Ефим и прочие современные «попы гапоны»! Для них главное — под предлогом ревности духовной человека с Церковью разлучить и с государством столкнуть, чтобы тем самым под свою абсолютную власть поставить, в духовное рабство. И физическое тоже. В их лесных да горных скитах-то работники ведь тоже нужны будут, не сами же «Ефимы» будут картошку да свеколку выращивать. Как, впрочем, и во всех тоталитарных сектах. Вразуми их, Господи, приведи к покаянию и спаси! Ведь за каждую соблазнённую и от Церкви оторванную душу страшный ответ дадут на Суде Божьем! Ох, пастыри, пастыри... Молитесь за нас, попов-то, посильнее, вон что с нами рогатый по гордости нашей вытворяет... Крест священнический очень тяжёл, сестры, некоторые не выдерживают, падают. И не осуждайте этих «Ефимов», жалейте их, как больных смертельной заразной болезнью, сторонитесь их, безумных расколоучителей, но не осуждайте. Да сами не впадём в худшее! — Так, батюшка, выходит, принимать этот ИНН можно? — Выходит — можно. Только если правильно русским языком говорить, то не «принимать», а — получать. Вы женщины вроде грамотные, скажите — разве номера «принимают»? Их присваивают и получают. А слово «принимать» расколоучители специально используют, чтобы «порелигиознее» звучало, как — принимать веру, принимать причастие, принимать исповедь и так далее. — Батюшка! А вот ещё говорят, что ИНН имя человека заменяет и кто этот ИНН принял, то есть получил, тот тем самым от своего христианского имени отрекается и электронную антихристову кличку получает? — Алексей! Будь добр, из шкафа со средней полки синюю папку подай, пожалуйста! Эту, эту. Спаси тебя Господь! Вот, смотрите, бланк нашего храма. Сверху имя — «Церковь Покрова Пресвятой Богородицы». Сбоку — банковские реквизиты, рассчётный счёт, БИК, ИНН, корреспондентский счёт и прочие. Разве они имя храма отменили или заменили? Только дополнили информацией о его финансовой деятельности. А вот вам и самая «страшная» бумага — «Свидетельство о постановке на налоговый учёт», ксерокопия, смотрите.
Экземпляр единственный Министерство Российской Федерации по налогам и сборам СВИДЕТЕЛЬСТВО о постановке на учет в налоговом органе физического лица по месту жительства на территории Российской Федерации Настоящее Свидетельство выдано в соответствии с положениями части первой Налогового кодекса Российской Федерации, принятого Федеральным законом от 31 июля 1998 года № 146-ФЗ, физическому лицу: Смирнову Ивану Игоревичу пол: муж дата рождения: 12.12.1972 г. место рождения: г. Москва и подтверждает постановку физического лица на учет 20. 03. 2002 г. в Территориальной государственной налоговой инспекции № 13 7713 идентификационный номер налогоплательщика (ИНН): 771374731001 Дата выдачи Свидетельства: 20. 03. 2002 г. Свидетельство применяется во всех предусмотренных законодательством случаях и предъявляется вместе с документом, удостоверяющим личность физического лица и место его жительства на территории Российской Федерации. Свидетельство подлежит замене в случае переезда физического лица на новое место жительства на территорию, подведомственную другой государственной налоговой инспекции, изменения приведенных в нем сведений, а также в случае порчи, утери. Руководитель инспекции: 13 МНС РФ по САО г. Москвы серия 77 № 34837262
Видите? Вот христианское имя — Иван, даже с фамилией и отчеством, пол, дата и место рождения, и среди этих данных его налоговый номер, вот он: 771374731001. А знаете, что эти цифры означают? Первые две — код областного центра, следующие две — код налоговой инспекции, следующие шесть — номер личного дела налогоплательщика, последние две — контрольные цифры. Ну, и где здесь замена христианского имени или отречение от него? Найдите! — Нету, батюшка... — Кстати, об отречении. Невозможно отречься от чего бы то ни было, не зная о том, что ты отрекаешься. Слово «отречение» состоит из «от» и «речение», то есть со славянского — «произнесение». Следовательно, слово, «отречение» означает «произнесённый» — «реченный» — отказ — «от» — чего-либо. Произнесёный, то есть осознанный! Вот, смотрите — «Требник». Вот в нём чин Крещения, вот ещё, смотрите — крещаемый троекратно отрицается от сатаны, видите? Священник спрашивает крещаемого: «отрицаешься ли сатаны и всех дел его, и всех ангелов его, и всего служения его, и всей гордыни его?» А крещаемый отвечает: «отрицаюсь!» И так троекратно. И ещё дует и плюёт на сатану в подтверждение слов своих. Вот как отрекаются. Невозможно отречься, если сам об этом не знаешь. Помните — «Волею иду, а не насильно». — «И я по воле твоей принимаю тебя, а не насильно». А то получается, что если тебе тихонько мелом на спине «дура» напишут, то ты от этого поглупеешь! Женщины засмеялись. — Сатана ведь точно такого же отречения от Бога требует, невозможно ему над человеком полной власти получить, пока тот от Бога не отрёкся. V меня чадо духовное есть, врач скорой помощи, он мне рассказывал, что, когда их вызывают смерть самоубийц фиксировать, то почти всегда крест, если он вообще на самоубийце был, либо рядом валяется, либо в руке зажат, но обязательно с шеи сорван. Даже крест нательный, и тот дьяволу погубить человека не даёт. Поэтому бедный, помрачённый дьяволом самоубийца, сперва крест сорвёт, а только потом — в петлю! Вот и антихрист, когда придёт, сначала отречения от Истинного Бога потребует и себе божеского поклонения, а потом уже и начертание своё отрекшимся поставит, во свидетельство этого отречения и сочетания. И никто не будет пытаться обманом или хитростью приобрести для антихриста поклонников. Инструмент будет проще и страшнее — голод. Причём, голод не только как потребность в еде, но и как невозможность утоления страстей, греховных желаний и прочих привычных потребностей. Ведь после отмены денег «печать» станет пропуском не только в булочную, но и в кинотеатр, в пивную или ночной клуб. И тогда голодающие или, наоборот, привыкшие «жрать от пуза», будут поставлены перед выбором: поклонение антихристу и пропуск в магазин или Христос и голод. Собственно, этот выбор станет только перед считающими себя христианами, для безбожников даже и вопроса стоять не будет. И отрекающиеся ещё будут умолять проштамповать им лбы или руки, а штампующие ещё не раз переспросят: «А ты точно отрёкся от Иисуса Назорея?» — «Отрёкся, отрёкся!» — заголосят несчастные. С этим разобрались? — Разобрались, батюшка! — Пошли дальше, у кого-нибудь из вас есть с собой новый паспорт? Сима потупилась, инстинктивно прижав к себе сумочку. — Не стесняйся, Сима, дай нам для примера, не бойся, не нагрешишь! Сима, покраснев, вынула из сумочки паспорт и протянула Флавиану. — Так, сестры! Ну, покажите, что в нём греховного?
— Вон там, за фотографией, полоски специальные, магнитные, на них всё про нас будут записывать, потом графа «личный код» и шестёрки, аж в двух местах! Так отец Ефим говорил! — Ясно! Пошли по порядку. Полоски за фотографией, сестры, это не магнитный слой, как «Ефимы» вам врут, а обыкновенная типографская краска, которой и все остальные тексты в паспорте напечатаны. Я, когда в первый раз про этот «магнитный» слой услышал, позвонил своему духовному чаду, который в МВД работает, в немалом, кстати, чине. Узнай, говорю, что там за полоски магнитные под фотографией, что это за новые технологии? Звонит он мне вечером, хохочет: «Это, — говорит, — не новые технологии, а метки типографские, чтоб мои подчинённые в паспортных столах по ним ровно фотографии приклеивали, без перекосов! Пошутили, — говорит, — над тобой, батюшка, с новыми технологиями!» Вот, сестры, это про метки. Придёт время, сделают и электронные паспорта, и информацию о нас в них будут вносить, это ещё впереди. Только не той информации надо бояться, которую о тебе человек в компьютере или в электронном документе запишет, а той, которую ежеминутно бесы про наши грехи и даже помыслы в свои «файлы» заносят. Вот эти-то «файлы» нам на мытарствах и предъявят, вот что — страшно, вот о чём заботиться нужно! А электроника — это земное, Господь «убивающих тело» бояться не велел. И не надо поэтому нынешние паспорта в микроволновках прожаривать, как некоторые «ефимовцы» советуют, чтобы «размагнитить», только бесенят развлекать будете. Они и так над всей этой дурью, ими же через «Ефимов» запущенной, славно потешаются над поверившими в неё. Услышав про микроволновку, все женщины повернулись в сторону Симы и, прикрыв рты ладошками, захихикали. Бедная Сима совсем смутилась. — Ну, полно сестру во Христе смущать, сами-то не такие же что ли? Одна взяла, да поджарила, другие, как вижу — вообще брать побоялись. Так, что ли? — Так, батюшка, простите, — смущённо закивали женщины. — Бог вас простит! Что там у нас следующее, графа «личный код»? Алёша! А как там у нас с чайником? — Второй раз остывает, отче! Наливать? — Наливай, Алексей, и баранки из духовки достань, послужи сегодня за мать Серафиму! — С удовольствием, отче! — я расставил чашки, .налил всем чаю, поставил миску с баранками, плошку с печеньем и конфетами, открыл банку с вареньем, разложил его по розеткам. — Итак! — отхлебнув из чашки, продолжил Флавиан, — личный код и что в нём плохого? А что означает слово «код», знаете? — Ну, это инструмент такой, наверное, чем кодируют, или прибор... Так, батюшка? — Нет, сестры, это не прибор и не инструмент... Алексей! Подай, пожалуйста, энциклопедию в зелёной обложке! Посмотрим: «КОД — совокупность знаков (символов) и система правил, при помощи которых информация может быть представлена в виде, наиболее приспособленном для ее передачи, обработки и хранения (запоминания). Код применяются в телеграфии, вычислительной технике, военном деле и в др. областях науки и практики, где происходит обмен информацией между элементами системы». Сложно написано? Сейчас упростим. У кого из вас квартира в подъезде с домофоном? — У Симы, у Зои и у Тамары тоже. — Хорошо. Сима, ты как в свой подъезд заходишь? — Как? Вот, ключик этот, магнитный, прикладываю к «пятачку» на домофоне, замок и открывается. — А если ключа с собой нет? — Тогда код набираю: 32... — Чего-чего набираешь? — Код... — Какой код? — Сперва номер квартиры — 32 — потом — 0511 и кнопку с ключом, дверь пищит и открывается. — А если первые цифры набрать 33? — Это к Майоровым, что ли? Ничего не будет, у них там свой код, не 0511, а другой. — Значит, 32-0511 — код только твоей квартиры? — Да. Только моей. — Ну, и как ты думаешь, Сима, как грешнее в подъезд заходить, через «пятачок» или через код? — Через... я не знаю... — А кто знает, сестры? Ну, смелее! — Батюшка, да наверное, ни так, ни так не грешно, это ж своя квартира! — решилась заговорить старшая. — Как это — не грешно? А код? — Ну а что — код? Набрала цифирки, дверь и открылась! Что ж тут грешного-то? — Ничего. А что грешного, если паспортистка или чиновник какой-нибудь, в пенсионном фонде, например, такие же «цифирки» наберёт и твоё личное дело на экране компьютера откроет? Раньше ему по шкафам и полкам лазить надо было, чтобы твою папку достать, а теперь при новой технике — по клавишам постучать. И карту в поликлинике, и пенсионное дело, и другие наши документы теперь начинают в электронной форме хранить, для удобства. Что же тут грешного, а? — Да, вроде, ничего...
Дата: Пятница, 04.06.2010, 18:52 | Сообщение # 100
Группа: Прижитые-привитые!
Сообщений: 7934
Статус: Offline
— В том-то и дело, что — ничего! По коду и междугородные телефонные разговоры соединяются, по коду товары на чеке в кассе пробиваются и т. д., и т. п. Куда ни глянь, везде, где электроника, — там и код: система передачи и хранения информации. Номер телефона, считайте, тот же личный код, набрали и соединились с конкретным абонентом. Не надо слов бояться. А то услышат слово КОД, и сразу мистический ужас, словно бес явился. У меня, давно уже, правда, бабушки в храме были две, так они тоже всё словами друг друга пугали. «Демонстрация» переводилась как «демонские страсти» (тут они, кстати, недалеко от истины были), «Собес» — «советский бес», даже, видя аварийную машину с будкой «Техпомощь», говорили — это ТЕХ — помощь, и через левое плечо плевали. А десятирублёвыми купюрами с изображением злобного врага Церкви — Ленина, преспокойненько пользовались. И паспорта у всех были, кстати, «серпастые и молоткастые». — Но в новых же паспортах шестёрки сатанинские, батюшка! — вновь заговорила старшая. — Покажи, будь любезна, где тут эти шестёрки. — Вот, смотрите, батюшка, видите по краю страницы? Вроде как орнамент с надписью Россия, а завиточки-то — прямо как шестёрки! Аж девять штук! — Так ведь число шестьсот шестьдесят шесть только из трёх цифр состоит, а тут девять, да и кончики верхние в обратную сторону повёрнуты, не как у шестёрки? — Отец Ефим сказал, что девять шестёрок, это — три раза по шестьсот шестьдесят шесть, для усугубления, а кончики обратно повёрнуты — чтоб не сразу православные догадались, что их через паспорта в сатанизм посвящают! — Да! Как сейчас говорят — круто! — И это ещё не всё, батюшка! — взволнованно заговорила прежде молчавшая чернявенькая Тамара, — отца-Ефима помощница, монашка такая благообразненькая, кассету видео нам оставила, там интервью со старцем схимником, низеньким таким, без бороды... — А! Мафусаильчик! Знаю, знаю его! — Точно, батюшка! Схимник прозорливый старец Мафусаил! Так он тоже против ИНН говорил и паспортов. И ещё одни шестёрки в паспорте показал, вот тут, вокруг номера страницы, видите? Три козявочки такие, а внизу хвостик. Если бы, говорит, здесь все четыре козявочками были, я бы, говорит, первым взял такой паспорт, а так как внизу не козявочка, а хвостик, то и получается из козявочек сатанинское число 666! Что с вами, батюшка? — Ничего, ничего, сейчас пройдёт, — Флавиан утирал выступившие от беззвучного хохота слёзы, — очень ты, Тамара, точно всё передала про козявочек с хвостиком! Видел я эту кассету, и схимника я этого давно знаю, простой был, молитвенный и искренний монах когда-то, пока «Ефимы» голову ему не задурили, так же как и вам, козявочками и хвостиками. — Алексей! Потрудись ещё, будь добр, подай «Минею», вон ту, старинную, спаси тебя Господь! — Во славу Божию, отче! — Вот смотрите, сестры, церковная книга — «Минея», по ней Божественные службы служат, дореволюционная, начала девятнадцатого века! Открываем титульный лист, вон какой орнамент богатый, смотрите, сколько «козявочек»! Вот, эти, например, похожи на шестёрки? — Похожи, батюшка, похожи, даже больше, чем в паспорте... — А вот ещё эти, похожи? — И эти похожи... — Объяснять про козявочек ещё что-нибудь требуется? — Нет, батюшка... И так всё понятно! Ох, и задурили же нам головы, сестры! А ведь отец-то Ефим, перед отъездом, как ведь сказал — «пришло время создавать параллельную церковь»! Это что же за церковь такая, «параллельная», будет, а, батюшка? — А вы сами-то как думаете, православные? Христос в Евангелии про одну только Церковь говорит, которую Он создал и которую «врата адовы не одолеют», которая и есть духовное Тело Христово! Может ли быть «параллельный» Христос? Мне кажется, параллельным быть может только... Кто, по-вашему? — Антихрист, что ли, батюшка? — Да, сестры, только он и его антихристова лжецерковь. Вот в неё-то сейчас и вербуют те, кто громче всех против антихриста кричит. Кстати, и у отца Ефима, и у других «вождей» и расколоучителей паспорта-то как раз имеются и обычные, и заграничные, по другим странам они ведь нередко катаются. Да, кстати, и ИНН тоже у многих из них них есть. Без него они ни журналы свои с газетами издавать не смогли бы, ни со своих гонораров налоги платить. — Да как же они так могут, батюшка? — Как могут, как могут... Да так же как и мы с вами можем грешить, каждый по-своему, так и они могут! Они расколом грешат, мы всеми остальными грехами, а в преисподнюю и празднословие с осуждением утянуть могут. Сестры, дорогие! Давайте осуждать не «их», а себя! Нам что, себя упрекнуть не в чем? — Есть, конечно, в чём, батюшка... — Вот и говорите себе каждый раз, когда чужие грехи, какие бы то ни было, в глаза полезут: «вот он или она сейчас грешит, а потом покается и спасётся, а я за осуждение его в аду гореть буду. Господи! Прости и меня, и его!» Приучите себя так мыслить — венцы у Господа заработаете. А об антихристе, печатях и последних временах ещё скажу. На той неделе в соседней деревне муж и жена вместе с домом сгорели, пьяные. Напились в очередной раз до беспамятства и окурок или там ещё что-то горящее оставили. И всё. Наступили для них последние времена, и никакой антихрист не понадобился. Страшная смерть, точно как Господь предупреждал: «смерть грешника люта». Наступившее всеобщее молчание прервала вошедшая мать Серафима: — Батюшка! Благословите! Мир вам, сестры, Алёшенька, здравствуй! Батюшка! Тут вам мать Еликонида, ризничная соборная, важную кассету велела передать, про старца нового прозорливого, схимника Мафусаила, что-то он там очень важное про антихриста прорекает! «Ревизор» — немая сцена... Когда «паломницы с недалека» уже садились в свою машину, к отцу Флавиану снова подбежала Сима. — Батюшка Флавиан! А можно я к вам сюда приезжать буду? Вы возьмёте меня в духовные чада? — Приезжай, Симочка, конечно можно, приезжай... Только ты в духовные чада ни к кому по первому впечатлению проситься не торопись. Присмотрись, поезди, поисповедуйся, пообщайся, помолись и подумай хорошенько, а потом уж решишь — тот ли это батюшка, которому душу свою для спасения доверить можно. А то ведь можно на такого «Ефима» нарваться...
Дата: Пятница, 04.06.2010, 18:52 | Сообщение # 101
Группа: Прижитые-привитые!
Сообщений: 7934
Статус: Offline
ГЛАВА 6. ПРОФЕССОР
— Бяка-Закаляка!? Хм! Ну, в общем, конечно, бяка неплохо у тебя получилась, Маша! Даже и нос у неё такой, я бы сказал, античный... Ах! Это хвостик! Ну да, конечно, конечно... прости, пожалуйста, я не с той стороны посмотрел. Теперь понял: это хвостик, это пузо, а это? — Это пятачок такой на носу, папа! Чтобы целовать и заколдовывать! — Что делать? Заколдовывать? Ты где же такую закаляку выискала, которая целует и заколдовывает? — Вот здесь! — Степан, до этого молча наблюдавший, положил передо мной потрёпанный детский журнал без обложки, то ли «Мурзилку», то ли «Весёлые картинки», судя по печати — начала девяностых годов. — Вот, папа, она здесь ещё и песню поёт: — Я Бяка-Закаляка С острова Мурмяка, С острова, острова Очень, очень острого! Кого я поцелую — Сразу заколдую! — дружно, припрыгивая в такт, исполнили Маша со Степаном и присоединившаяся к ним Леночка. — Папа! Она хорошая была, только сама заколдованная! Её потом расколдовали, и она опять хорошая стала! Вот! Смотри на другой странице! Видишь, она добрая, как бабушка Клава! Сравнить добрую Бяку-Закаляку с Клавдией Ивановной я не успел, потому что вошла Ирина. — Поросята! Кто устроил на веранде полное безобразие из кубиков и солдатиков и не убрал за собой игрушки? — Мы, — дружно и радостно возгласили дети. — А именно, кто? — Мы! Все! — Так! — Ирина попыталась посмотреть на меня «строгим» взглядом. — Папина подготовка: солидарность и укрывательство! — Ирочка, в одной Книге рекомендовано носить тяготы друг друга и класть душу за «други своя»... — Ясно! Значит, и убирать последствия этого «Ледового побоища» отправляются все вместе! — Мама! Это не Ледовое побоище, это была Бородинская битва! — выдал себя Стёпка. — Вот и отлично! Победители в сражениях обычно и убирают за собой трофеи в нижний ящик комода! Вперёд, гренадёры! — Ура-а-а! — топот босоногого «войска» покатился на веранду. — Лёша! Батюшка сейчас звонил, просит через полчасика заехать за ним, кого-то пособоровать и причастить надо. Успеешь выпить кофе на дорогу, чайник и бутерброды уже готовы. — Спаси Бог, Ирочка! Сейчас, только джинсы «выходные» надену! — Как твои «бойцы», брат Алексий? — Флавиан поудобнее пристраивал подвижную массу своего тела на узковатом для него сиденье «расфуфендера». — Слава Богу, отче! Убирают последствия «Бородинской битвы» на веранде, Бяку-Закаляку нарисовали, с острова Мурмяка, заколдованную... В общем, жизнь бурлит! Куда едем? — В Снопово, к профессорским дачам, помнишь, где в прошлом году мост провалился? — Помню, конечно! Там сейчас новый стоит, пошире, хотя тоже бревенчатый, трактора тяжёлые быстро разобьют. — Разобьют, конечно... — Отче! А к кому мы едем, больной тяжёлый? — Тяжёлый, Лёша, вдвойне тяжёлый — запущенный рак лёгкого с метастазами, жить осталось месяц-другой, а он — атеист закоренелый, не факт, что вообще собороваться и причащаться захочет. Профессор, лингвист. Его сестра, женщина воцерковлённая, тоже лингвист, очень просила поговорить с ним, вдруг удастся «пробиться» к сердцу. Человек он, по её словам, очень хороший, добрый и бескорыстный, но мозги у него материализмом напрочь забиты, да и гордынька профессорская, сам понимаешь, покаянию не способствует. Посмотрим, Лёша! Что уж Бог даст! Ты ведь знаешь — «аще не призову...»! — Да, отче! Хоть бы уж призвал его Господь, жалко душу-то человеческую! — Жалко, Лёша, ещё как жалко! За разговором мы подъехали к новому сноповскому мосту, переехав по нему мелкую речушку Ржавку (очень точное название, если судить по количеству брошенной в неё гнить бывшей колхозной техники), повернули направо к дачам. — Вот, кажется этот... Стой, Лёша! Точно — №8. Вылезаем! Я выпрыгнул из машины, помог спуститься с неудобной подножки дородному Флавиану, достал с заднего сиденья его солидно-потёртый «чемоданий».
Дата: Пятница, 04.06.2010, 18:52 | Сообщение # 102
Группа: Прижитые-привитые!
Сообщений: 7934
Статус: Offline
— Веди, отче! Калитка уже открывалась нам навстречу, и из неё выходила крупная, статная дама лет пятидесяти с небольшим. Она была в тёмной юбке и безукоризненно белой, с длинными рукавами, блузке, застёгнутой под самый воротничок на множество маленьких перламутровых пуговичек. Голову её прикрывал элегантно накинутый голубовато-прозрачный газовый шарфик. — Здравствуйте! Вы отец Флавиан? — Он самый. Вы Ангелина Валерьевна? — Да, батюшка, это я вам звонила. Благословите! Флавиан благословил её, и мы вошли за ограду участка. На полдороге к дому Ангелина Валерьевна остановилась. — Батюшка! Я вас очень прошу! Валерий Валерьевич в нелёгком расположении духа, у него частые боли, он сильно угнетён душевно. Не обижайтесь, пожалуйста, если он скажет что-нибудь резкое или обидное по поводу религии, хоть он и очень интеллигентный человек, но, как и каждому неверующему, ему трудно примириться с мыслью о скорой смерти. — Он уже знает об этом? — Да, знает. Он узнал о своём состоянии раньше меня и достаточно мужественно воспринял это. — Хорошо, Ангелина Валерьевна! Я учту ваш совет. Мы прошли в дом. — Аля! Кто к нам приехал? Это ко мне? Это из университета? — резкий, как бы каркающий голос раздался откуда-то сбоку, едва за нами закрылась входная дверь. — Нет, Лера! Это мои гости, священник отец Флавиан и его друг... — Алексей — шёпотом подсказал я. — ... его друг Алексей! Они приехали ко мне поговорить о моих духовных проблемах, Лера! Пожалуйста, приходи в столовую пить с нами чай, не откажи в любезности гостям! — Не откажу, Алечка, не откажу... — из боковой двери вышел профессор, слегка сутулый, очень худой, с большим горбатым носом на землистого цвета морщинистом лице, с необыкновенно ясными, светящимися глубоким интеллектом тёмными глазами. Он был в потёртых синих джинсах и сшитой из кусочков меха безрукавке поверх толстого серого шерстяного свитера. Слегка прищурившись, он протянул руку: — Здравствуйте, ваше преподобие! Моё почтение, Алексей! Проходите, будьте любезны, сюда прямо по коридору, столовая здесь. А я думаю, для кого это Аля с утра бабушкин чайный сервиз приготовила, свежий мармелад из магазина принесла? Теперь ясно! Милая сестра о душе заблудшего брата беспокоится, о её, как это правильно сказать — блаженном упокоении? — Лера! — Простите, ваше преподобие, привык слегка ёрничать с младшей сестрёнкой, с самого детства, можно сказать... Не обращайте внимания, присаживайтесь. Алечка, ухаживай за своими гостями, у меня, кстати, в кабинете французский коньяк есть, принеси, будь добра! Не откажетесь от коньячку, ваше преподобие? А вы, Алексей? А то есть ещё прекрасная настоечка, целительная, на кедровых орешках, которую «и монаси приемлют», я правильно процитировал? — Благодарю вас, профессор! Цитата точная. Только я уже шестой год, как совсем отказался от алкоголя, сердце после инфаркта слабенькое, а Алексей — за рулем! Вы, уж нас простите великодушно, что компанию вам не составим в этом вопросе, компенсируем чайком, с вашего позволения! — Как изволите, ваше преподобие, как изволите! А я не откажу себе в маленьком удовольствии согреться, а то кровь уже, знаете ли, не греет. Впрочем, я думаю, о моем положении со здоровьем, судя по наличию вашего саквояжа, вы, очевидно, Алей уже осведомлены! — Лера! — Ничего, ничего, Алечка, я не в обиде! Ты искренне любишь меня, я это знаю, и, по-своему, делаешь всё, чтобы мне помочь. Я даже заранее согласен, чтобы отец Флавиан совершил надо мной всё, что там по церковному правилу положено, единственно чтобы утешить тебя, дорогая сестрёнка. Сожалею лишь, что это будет «трата патронов вхолостую», вследствие моего глубочайшего неверия. Да, да, я — неверующий безбожник, хоть и в детстве крещёный! А ведь как сказано в Евангелии — «по вере вашей дано будет вам»! Так, ваше преподобие? — Так, профессор, так... А, простите, вами упомянутое неверие, оно — во что? — Неверие во что? Ну как же, в вашего жалостливого Бога, в загробную жизнь, в ад со сковородками, в рай с хоровым пением... Во всю эту красивую религиозную мифологию. — А во что же вы верите? — Во что верю? В человека, в его интеллект, в его во многом ещё не познанные способности, в порядочность человеческую, иногда ещё встречающуюся, верю... — А в любовь? — В любовь? Да, верю, конечно, в любовь! Вот, Аля меня любит, и я её, родители у нас чудные были, любили нас и друг друга абсолютно самоотверженно, образование нам дали в тяжелейшее время... Жену я любил когда-то, работу свою люблю, можно сказать, боготворю... Да, пожалуй, могу убеждённо сказать, что в любовь я верю! Но только, пожалуйста, не цитируйте мне из Библии, что «Бог есть любовь»! Я это читал! Я и Библию читал, и «Рамаяну», и «Книгу мёртвых» читал, и «Талмуд» с «Каббалой», и Конфуция, и Платона, и Витгенштейна с Ницше, и Фрейда, и много других философских и религиозных книг. Некоторые из них даже на языках оригиналов, по профессиональной необходимости. Но — не уверовал! — А что из перечисленного вами, профессор, вы бы выбрали, чтобы оно было Истиной, если бы вам предложили такой выбор? — Хм! Однако! Интересный вопрос! Наверное, всё-таки Евангелие... Христос, с Его учением, морально мне более понятен и близок. Он, бесспорно, был харизматической личностью, Автором высочайшего нравственного учения, далеко опередившего своё время! Но не Богом! — Почему? — Да потому, что если бы Он был Богом, Он непременно услышал бы горячие молитвы моей сестры, я ведь слышу, как она ночами плачет за стеной и молится; и по её глубочайшей вере уничтожил бы эту проклятую гадину в моём лёгком, из-за которой я вскоре должен буду огорчить Алю своей смертью! Скажите, где же тут Его любовь и Божественное всесилие? Ведь Аля абсолютно искренне и глубоко верует Ему? — Профессор! Вы когда-нибудь видели записочки, которые подают на поминание в церкви? — Видел, конечно, сестра их регулярно распечатывает на моём компьютере! — Вы помните, как они озаглавлены?
Дата: Пятница, 04.06.2010, 18:53 | Сообщение # 103
Группа: Прижитые-привитые!
Сообщений: 7934
Статус: Offline
— Ну, как же — одна «О здравии и спасении», другая «О упокоении»! Сейчас она меня в первой записывает, скоро будет записывать во второй, вслед за родителями... — Профессор! Ещё раз обратите внимание на заглавие - «О ЗДРАВИИ И СПАСЕНИИ». Христос безусловно, слышит вашу сестру и исполняет её молитвенную просьбу! Просто иногда, как ни прискорбно, ЗДРАВИЕ со СПАСЕНИЕМ бывают не сочетаемы, и тогда Христос исполняет более важную просьбу, то есть — просьбу о СПАСЕНИИ. — Так, по-вашему, Христос, любя меня и мою сестру, заставляет меня умирать от рака, чтобы этим меня же и спасти? Интересная мысль! Спасти от чего же? — От вечной смерти. От вечного мучения. Христос вынужден был поставить вас перед смертным порогом, чтобы вы отвлеклись, наконец, от своих научных изысканий, ставших для вас почти религией, и задумались бы о проблеме, избежать решения которой ещё никому не удалось, — проблеме взаимоотношений со своим Творцом. Чтобы вы, наконец-то, задали себе всерьёз самый главный для человека вопрос — есть ли Бог? И нашли на него ответ. Ведь даже если вам неожиданно привезут сегодня какое-нибудь новейшее лекарство и все метастазы исчезнут, и неизбежность близкой смерти пропадёт, сама проблема в принципе не снимется. Она только отодвинется на десять лет, на пятнадцать, на тридцать! — Ну, столько не живут! — Да хоть бы и жили! Да хоть бы только вы один столько и прожили бы! И что? Через тридцать лет вы, профессор, встанете перед той же проблемой — необходимостью умереть. Против вашего желания, против вашего понимания, против всего вашего естества — умереть! И никакие врачи и лекарства не смогут вам уже добавить времени жизни. Что вы будете делать тогда? Лихорадочно цепляться за жизнь, искать всё новых отсрочек от встречи с неизбежным? Или, в горделивом отчаянии, прибегнете к современному ритуальному самоубийству — эфтаназии? Или, может быть, хоть тогда попытаетесь успеть найти ответ на вопрос: что же там — за гранью этой земной жизни? А вдруг там что-то есть? А вдруг это Что-то — Бог? А вдруг священники знают о Нём то, чего не знают светские учёные? Ну, а если не успеете? Если окажетесь неподготовленным к самому важному в жизни экзамену, на подготовку к которому давалась целая жизнь? Ведь проблема не в смерти самой по себе, какой бы мучительной или «лёгкой» она ни была, проблема в том — концом или началом она является? Многие были бы счастливы, если бы большевистско-материалистический постулат о том, что «сознание — функция материи» оказался правдой. Ибо для них было бы намного лучше погаснуть, как выключенная лампочка, и уйти в небытие, уснуть сном без сновидений, чем, пройдя сквозь дверь смерти, столкнуться с иной реальностью, реальностью вечности. Да ещё и такой вечности, в которой придётся вечно расплачиваться за всё содеянное в промелькнувшей, словно искра, земной жизни. Мой вам совет, профессор, совет «профессионала», можно сказать, — не тяните с поисками ответа на этот самый важный вопрос в жизни каждого человека — о Боге. У вас, по крайней мере, есть обещанные вам врачами полтора-два месяца жизни. Разбойник на кресте спасся за минуту, и Церковь величает его «Благоразумным». А ведь в отличие от вас, профессор, он был даже неграмотным. А для того, чтобы разобраться в этом вопросе, как и в любом другом, относительно которого существуют разные мнения, необходимо просто — честно рассмотреть и объективно взвесить все точки зрения, в данном случае, как материалистическую, так и религиозную. Если же вы, ознакомившись лишь с аргументами материалистов, приняли их на веру и сочли за истину, то вы не имеете права считать себя неверующим. Вы самый настоящий верующий материалист, можно даже сказать — фанатик, так как только слепой фанатизм отказывается от честного рассмотрения аргументации точки зрения оппонента. И, уж тем более, такой подход ненаучен, вам, как профессионалу в научной области, это должно быть ясно. В основе большинства отказов от серьёзного рассмотрения проблемы бытия Бога лежит элементарное нежелание того, чтобы Бог существовал! Ибо тогда надо менять жизнь в соответствии с фактом бытия Божьего и Его законов. А ведь как хочется жить в своё удовольствие, грешить и не нести за это никакой ответственности! При таком внутреннем настрое «религия атеизма» подходит идеально! Хотя, более чем за полтора столетия формирования так называемого «научного атеизма», до сих пор не создано и не найдено ещё ни одного хоть сколько-нибудь приемлемого аргумента, подтверждающего отсутствие Бога. Напротив, аргументов и фактов в пользу бытия Божьего — неисчислимое множество. Не бойтесь же рассмотреть их. Не бойтесь потерять удобство уже сложившегося на доверии к чужим материалистическим измышлениям мировоззрения. То, что вы обретёте взамен — неизмеримо прекрасней: Истина. И счастье жизни с Богом. Вечное счастье в вечной Жизни! Флавиан умолк. Профессор тоже молчал, опустив голову и прикрыв веки. Я осторожно, стараясь не звякнуть и не хлюпнуть, прихлебнул из красивой чашки остывший чай. Профессор открыл глаза. — Отец Флавиан! Что вы можете мне посоветовать конкретно? — Профессор! Загляните в своё сердце и скажите искренне, от души: вы хотели бы, чтобы написанное в Евангелие о Христе было правдой? Чтобы Христос действительно был Богом и Спасителем? — Да, пожалуй, хотел бы. — Тогда обратитесь к Нему словами отца евангельского отрока: Господи! «помоги моему неверию»! Господи! Отзовись! И, если вы искренне захотите услышать ответ и обратитесь ко Христу из глубины души, — Он отзовётся. Вы услышите Его отзыв в своём сердце, почувствуете Его любовь, уверуете, перестанете бояться смерти и возжелаете встречи с Ним. Вы поймёте слова Апостола Павла, когда он говорит: «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение». Одно из значений слова «религия» — «связь», «контакт». Многие пришли к рассудочному пониманию того, что Бог существует, но с этим рассудочным пониманием и остались. Потому что они не стали людьми «религиозными» — имеющими живую связь с Живым Богом. А Бог не познаётся рассудком, но только через живое общение с Ним. Попробуйте вступить с Ним в такое общение, иного пути обретения истинной веры нет. Сейчас я не буду совершать над вами никаких священнодействий, мы с Алексеем уедем. А завтра от меня поедет человек в Н-кую пустынь, небольшой мужской монастырь, расположенный в красивейшем уголке природы, где настоятельствует мой старый друг игумен Т-н. Если вы надумаете до завтрашнего утра — позвоните, и вас отвезут в это замечательное место, где предоставят отдельную келью, возможность пользоваться прекрасной монастырской библиотекой, в которой вы найдёте пищу для своего пытливого научного ума и необходимую для понимания вопросов веры информацию. В монастыре же над вами совершат и все необходимые священнодействия по вашему желанию. Кроме того, отец Т-н с удовольствием ответит вам на все, если возникнут, «теоретические» вопросы. Он, кстати, тоже в прошлом профессор, только физико-математических наук, мой бывший дипломный руководитель. Я думаю, вы найдёте с ним общий язык. V вас есть время до завтрашнего утра. Поговорите со Христом в своём сердце и примите решение. — Я обдумаю ваше предложение, отец Флавиан, благодарю вас сердечно. Прошу позволения откланяться, мне необходимо прилечь, чтобы набраться сил. Всего вам самого наилучшего! — И вам профессор! До свидания! — Да! Ваше преподобие, отец Флавиан! Прошу вас... помолитесь и вы о «моём неверии»... — Непременно помолюсь, профессор, обещаю вам! Всю обратную дорогу в Покровское мы молчали. Флавиан сосредоточенно молился. Помогая ему выгружаться у церковной сторожки, я спросил его: — Как ты думаешь, отче, он позвонит? Флавиан пожал плечами и вздохнул. Я тоже вздохнул.
Дата: Пятница, 04.06.2010, 18:53 | Сообщение # 104
Группа: Прижитые-привитые!
Сообщений: 7934
Статус: Offline
Дома Ирина дочитывала с детьми их детское вечернее молитвенное правило. Я постоял в дверях, дожидаясь, пока они закончат, а затем предложил: — Дети! Давайте встанем все вместе на колени и скажем: «Господи! Спаси и помилуй раба Твоего Валерия! Открой ему Себя и научи, как надо жить, чтобы попасть в Небесное Царство! Аминь!» Дети радостно совершили земной поклон. — Папа! — Машенька вскарабкалась ко мне на руки и обняла за шею. — Боженька обязательно спасёт этого Валерия! Мы же сейчас попросили Боженьку об этом, а Он хорошие просьбы всегда выполняет! Этот Валерий хороший? — Хороший, радость моя, хороший, только он, как эта Бяка-Закаляка твоя, немного заколдованный... — Вот, Боженька его и расколдует! Мы же просили Его! Да, папа? — Да, моя радость, пойдём в кроватку, Ангел-хранитель уже над подушечкой крылышки распростёр, пора спать... Спал я плохо, проснулся рано, поворочался, встал, стараясь не разбудить Ирину, умылся и, поправив лампадку, взял в руки «Молитвослов». Окончание утренних молитв прервал писк пришедшей на мобильник SMS-ки. Я заложил «Молитвослов» пасхальной открыткой с цыплёнком, взял телефон и открыл сообщение. На экране телефона было одно слово — «Позвонил». И множество восклицательных знаков. Спустя два с небольшим месяца, тёплым осенним днём мы сидели с Флавианом в церковной сторожке за столом. Мать Серафима усердно подливала ароматного чаю нам и Ангелине Валерьевне, сидевшей с нами и рассказывающей о брате. Она была одета в такую же строгую блузку с высоким воротничком и такой же элегантный газовый шарфик на голове. Только и блузка и шарфик были чёрного цвета. Однако глаза Ангелины Валерьевны отнюдь не были грустными. — Вы представить себе не можете, батюшка, как счастлив был мой Лерочка эти последние недели своей жизни! Как он благодарил меня и вас, батюшка, за помощь и молитвы. Он звонил всегда таким ликующим звонким голосом, как в детстве: «Аля! Какой огромный, богатейший, интереснейший мир открылся мне в Церкви! Сколько же существует рядом с нами такого, о чём я даже не подозревал! А какой прекрасный друг у меня теперь есть — отец Т-н! Аля, у меня ещё никогда в жизни не было такого искренне любящего и надёжного друга! А какой он мудрый! Мы с ним почти одногодки, но я чувствую себя просто младенцем рядом с ним, и, ты знаешь, мне это даже нравится! Как прекрасно новым детским взглядом смотреть на окружающий мир и видеть в нём повсюду неисчерпаемую Божью красоту и совершенство! Какие замечательно глубокие книги есть здесь, какие чудные тут богослужения, как легко здесь молиться! И как ясно слышен здесь в ответ на молитву исполненный бесконечной любви голос Бога в моём ликующем сердце!» — Батюшка, как вы и сказали, Валеру там соборовали, он причащался каждое воскресенье, а в последнюю неделю жизни каждый день. Сам отец Т-н приходил со Святыми Дарами к Валерию в келью, так как он уже не вставал с кровати, и причащал его после ранней литургии. А за три дня до смерти отец Т-н постриг Валерочку в схиму, с именем Агафангел! Представляете, мой брат умер монахом! Тот, кто ещё недавно называл себя убеждённым безбожником! Господи, это дивное чудо Твоё! Батюшка, я прошу вас с Алексеем — возьмите себе на память эти фотографии и поминайте иногда в молитвах моего брата! Она достала из сумочки две фотокарточки и протянула нам с Флавианом по одной каждому. Мы посмотрели на них, затем друг на друга и улыбнулись. На фотографии сверкал счастливыми глазами и детской радостной улыбкой, совершенно исхудавший, с редкой седой двухмесячной бородкой, в ярко чёрном с белыми крестами и херувимами схимническом кукуле, контрастно выделяющемся на фоне серенькой подушки, профессор-схимонах Агафангел. Подходя к дому, я поймал себя на том, что инстинктивно притрагиваюсь к лежащей в застёгнутом кармане джинсовой рубашки фотографии и почему-то напеваю себе под нос: Я Бяка-Закаляка С острова Мурмяка, Кого я поцелую — Сразу... расколдую! Вот ведь привязалось же!
Дата: Пятница, 04.06.2010, 18:53 | Сообщение # 105
Группа: Прижитые-привитые!
Сообщений: 7934
Статус: Offline
ГЛАВА 7. ТАТЬЯНИН МУЖ
— А я всё равно разойдусь с этим уродом! И вы, батюшка, меня на это благословите! — нотки отчаяния прорывались в истошно-жалостном крике. — Танечка, Танечка! Успокойся, моя хорошая, — голос Флавиана звучал искренним участием, — не проблема развестись, проблема — как твой Васятка без отца расти будет? — Да уж пусть лучше будет без отца, чем с этим козлом непросыхающим! — разрыдавшаяся Татьяна беспомощно-детски уткнулась в крест на груди у батюшки и прижалась к нему, захлебываясь плачем. Флавиан осторожно положил свою мощную пятерню на её вздрагивающую голову в сбившемся набок платочке и тихонько поглаживал по начинающим седеть волосам, виновато глядя на меня, мол — прости, подождать придётся с редактированием твоей статьи для местной православной газеты. Я безропотно кивнул головой, молча показал Флавиану пальцем на сумку с ноутбуком, потом на дорожку, идущую в глубину церковного дворика, и сложил ладони под благословение, Флавиан кивком благословил, и я не спеша отправился в глубь сада, в красивую резную беседку. Там, раскрыв свой портативный компьютер, я занялся литературной обработкой набранного «вчерне» материала о местночтимых святых Т-ского края. Конечно, литература — литературой, а живые души — главная забота пастыря. Поэтому я решил терпеливо дожидаться, пока Флавиан не освободится, а тем временем сам начал старательно шлифовать своё «бессмертное творенье». Флавиан подошёл достаточно скоро и грузно уселся на скамеечку напротив меня, облокотившись на стоящий в центре беседки круглый столик. — Ну, Лёша, слава Богу! Развода пока не будет! Смирилась-таки Танюшка со своей «веригой» и решилась запрячься, как следует, в духовную работу. Помоги ей, Господи! — А что, отче, сильно он пьёт, этот муж Татьянин? — Гриша-то? Сильно. Когда не пьёт — золото мужик, работяга, рукодельник, с Васяткой — сыночком мастерит что-нибудь, на рыбалку водит, даже уроки учить помогает. Но, как «шлея под хвост» — капля в рот попадает, то — всё! От недели до месяца-двух пьёт без передышки, приползает домой драный, избитый, раздетый, падает и — делай с ним, что хочешь! Хорошо хоть не хулиганит, смирный, когда пьян, разве что песни иногда поёт да плачет. Грузчиком на продовольственном складе работает, там им частенько «премиальные» спиртным выдают. А потому и пьянство там, конечно, процветает. Хотя, впрочем — «свинья везде грязь найдёт», кто хочет выпить — тот «обрящет» где угодно. У нас в НИИ руководитель соседнего отдела — «интеллигентнейший» был человек, доктор наук, автор многих изобретений, наставник молодёжи прекрасный, меломан, коллекция классической музыки у него была огромная, но — запойный пьяница. Раз в квартал брал «за свой счёт» неделю, закрывался в квартире с парой ящиков водки и пил круглосуточно. Пил и Вагнера слушал, одну и ту же пластинку всегда. Он холостяком старым был, возможно, из-за своей страсти — пьянства — и жениться не решился, понимал, какая у него семейная жизнь может получиться. Так и делил себя между наукой и водкой, пока не умер в пятьдесят один год от инсульта во время запоя. Некрещёный. И лежал четыре дня мёртвый в квартире, никем не разыскиваемый. — Страшно как, отче! — Страшно, Лёша! Страсть пьянства миллионы уничтожает, побольше любой войны или эпидемии какой-нибудь. Медленно уничтожает и мучительно. Причём, и для пьющего мучительно, и для окружающих, особенно для семейных. В нашей поповско-духовнической практике больше половины проблем, которые приходится разгребать, — проблемы, связанные с пьянством. Пьют мужья, пьют жёны, пьют сыновья, пьют дочери, пьют родители, пьют братья, зятья, внуки и т. д., и т. п. Бывает, ещё только подходит к тебе какая-нибудь незнакомая «раба Божья», а ты уже по лицу видишь, на что жаловаться будет — на пьющего мужа или сына! Жалко их самих, пьяниц-то, жён их ещё жальче, деток их бедных очень жалко, иной раз прямо хоть сам с ними плачь! — Отче, послушай, но неужели же страсть пьянства настолько непобедима? Почему столько горя от этой водки? Мне вот повезло, что я пить не могу, меня от ста граммов выворачивать начинает и голова потом три дня как «об печку ударенная», так что никакого удовольствия от спиртного я не получаю. Что в нём хорошего-то, что такое множество народа без него жить не может? — Знаешь, Лёша, я за годы священнического служения столько версий о причинах пьянства наслушался! От самих пьющих, конечно. Якобы, они пьют с горя, от отсутствия работы (квартиры, дачи, зарплаты, повышения по службе, внимания к себе со стороны домашних и пр.). От радости получения хорошей работы (зарплаты, повышения по службе и пр.). Из-за злой жены, нелюбимой жены, от ревности к любимой жене, из-за тёщи, свекрови, плохой погоды, от стресса, простуды, «с устатка», «за здоровье», «за компанию», «за помин» и т. д., и т. д., и т. д. Каких только поводов не изобретут! Только всё это, Лёша, — чистая ложь! Много лет разбираясь с самыми разными случаями пьянства, я понял одну важную истину — пьют люди только потому, что им нравится само состояние опьянения! И больше ни по какой другой причине! Да и наркотики употребляют потому же. По крайней мере, сначала, пока эта страсть не заводит в такое мучительное состояние, что становится уже не до удовольствия, а — лишь бы ломку снять. Корень проблемы, Лёша, вот в чём. Человек создан Богом для счастья, для радости. Высшее счастье, уготованное человеку Богом и доступное сейчас лишь Ангелам Божьим и уже почившим святым, — пребывание вместе с Богом в Его Вечной Славе и Любви. Нам, верующим христианам, живущим в этой земной «юдоли скорби» и стремящимся к единению с Господом, доступны лишь слабые отголоски этого Небесного счастья. Да и то лишь тогда, когда Господь, Сам, Своим сокровенным Промыслом, приоткрывает нам «щёлочку в небо» и мы, получив живительный глоток небесной благодати, испытываем эту, ни с чем не сравнимую, сладость богообщения. Люди же, живущие без Бога, не ищущие Его Истины и Любви, такого утешения не имеют. Но при этом потребность и тяга человеческой души к счастью и радости, доставшиеся нам в наследство от Адама в качестве «генной памяти», подобно тоске по родному дому у служащих в армии или сидящих в тюрьме, никогда не оставляют человека. А дьявол пользуется этой врождённой тягой человека к счастью и радости. — Как это, отче?
