Есть одна хорошая песня у соловушки — Песня панихидная по моей головушке. Цвела — забубенная, росла — ножевая, А теперь вдруг свесилась, словно неживая.
Думы мои, думы! Боль в висках и темени. Промотал я молодость без поры, без времени. Как случилось-сталось, сам не понимаю. Ночью жесткую подушку к сердцу прижимаю.
Лейся, песня звонкая, вылей трель унылую. В темноте мне кажется — обнимаю милую. За окном гармоника и сиянье месяца. Только знаю — милая никогда не встретится.
Эх, любовь-калинушка, кровь — заря вишневая, Как гитара старая и как песня новая. С теми же улыбками, радостью и муками, Что певалось дедами, то поется внуками.
Пейте, пойте в юности, бейте в жизнь без промаха — Все равно любимая отцветет черемухой. Я отцвел, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли? В молодости нравился, а теперь оставили.
Потому хорошая песня у соловушки, Песня панихидная по моей головушке. Цвела — забубенная, была — ножевая, А теперь вдруг свесилась, словно неживая.
Я живу на Большой Пресне, 36, 24. Место спокойненькое. Тихонькое. Ну? Кажется - какое мне дело, что где-то в буре-мире взяли и выдумали войну?
Ночь пришла. Хорошая. Вкрадчивая. И чего это барышни некоторые дрожат, пугливо поворачивая глаза громадные, как прожекторы? Уличные толпы к небесной влаге припали горящими устами, а город, вытрепав ручонки-флаги, молится и молится красными крестами. Простоволосая церковка бульварному изголовью припала,- набитый слезами куль,- а У бульвара цветники истекают кровью, как сердце, изодранное пальцами пуль. Тревога жиреет и жиреет, жрет зачерствевший разум.
Уже у Ноева оранжереи покрылись смертельно-бледным газом! Скажите Москве - пускай удержится! Не надо! Пусть не трясется! Через секунду встречу я неб самодержца,- возьму и убью солнце! Видите! Флаги по небу полощет. Вот он! Жирен и рыж. Красным копытом грохнув о площадь, въезжает по трупам крыш!
Тебе, орущему: "Разрушу, разрушу!", вырезавшему ночь из окровавленных карнизов, я, сохранивший бесстрашную душу, бросаю вызов!
Идите, изъеденные бессонницей, сложите в костер лица! Все равно! Это нам последнее солнце - солнце Аустерлица!
Идите, сумасшедшие, из России, Польши. Сегодня я - Наполеон! Я полководец и больше. Сравните: я и - он! Он раз чуме приблизился троном, смелостью смерть поправ,- я каждый день иду к зачумленным по тысячам русских Яфф! Он раз, не дрогнув, стал под пули и славится столетий сто,- а я прошел в одном лишь июле тысячу Аркольских мостов! Мой крик в граните времени выбит, и будет греметь и гремит, оттого, что в сердце, выжженном, как Египет, есть тысяча тысяч пирамид! За мной, изъеденные бессонницей! Выше! В костер лица! Здравствуй, мое предсмертное солнце, солнце Аустерлица!
Люди! Будет! На солнце! Прямо! Солнце съежится аж! Громче из сжатого горла храма хрипи, похоронный марш! Люди! Когда канонизируете имена погибших, меня известней,- помните: еще одного убила война - поэта с Большой Пресни!
Пойду гулять в счастье...Я же волшебная на всю голову!
Дата: Четверг, 20.09.2012, 18:02 | Сообщение # 195
Кулинарный Супер Мастер
Группа: Прижитые-привитые!
Сообщений: 12613
Статус: Offline
Сегодня читая книгу вычитала в ней потрясающее стихотворение. оно запало в душу и захотелось поделиться с вами. Ольга Мяхар
Я пойду за тобой даже в ад. Я и в рай за тобой пойду. Больше нет мне пути назад, если нужно с тобой пропаду. Может нас проведут ветра.Может солнце осветит путь. Но отныне и навсегда ты только моею будь. Я сжимаю в своих руках ту, что прячет в своей груди боль, отчаянье, горький страх и не просит себя спасти. Может брежу, а может нет, сердце рвется, стучит в груди. Ты мне даришь столь яркий свет, что нельзя даже тень найти. Я пойду через смерть,через жизнь, я убью и умру за тебя . Если птицей взлетаешь ввысь , то покорна и мне она. И сжимая в своих руках, не пущу тебя не проси. Будешь жить ты в моих сетях, ты навеки моя. прости. Мир принадлежит тому, кто ему рад)