К пещере, мрачной и холодной,
В которой жил дракон голодный,
Подъехал рыцарь-паладин,
Чтоб подвиг совершить один.
И чтобы было всё законно,
Стал вызывать на бой дракона:
Эй, старый змей, вылазь на свет,
Передо мной держать ответ!
За гадкую твою породу,
За ненависть к людскому роду,
За ужас, что царит на суше,
За все загубленные души,
За то, что спать не могут дети,
За ВСЕ грехи на этом свете!

Не зря старался паладин,
Дракон поднялся из глубин.
И, жмурясь от дневного света,
Не стал он избегать ответа.

Ты почему так беспардонно
Во всех грехах винишь дракона?
За что любить вас, человеки?
За то, что травите вы реки?
За то, что сводите леса
И закоптили небеса?
Раскрой свои глаза пошире!
Что ВЫ творите, люди, в мире?
Убийства, войны и насилье
И видеть я уже не в силе
Как губите вы всё на свете,
За это разве Я в ответе?

Но рыцарь гордо и упрямо
В глаза дракону смотрит прямо.
Не внемлет он словам дракона:
Ты, злобный ящер, вне закона!
Тебя я должен победить,
И душу чёрную убить!

Дракон на это улыбнулся,
И, разминаясь, потянулся:
Ты только хитростью, обманом
Дракона смог бы победить,
Ну, а вот так, в бою не равном
Меня не сможешь ты убить.

И эхо разнесло меж скал
То, что дракон ему сказал:
Сойди с коня, мой враг старинный
Не гоже, чтоб страдал невинный.

Ярится колокольный звон:
«!Летит над городом дракон!!!»
На стены лучники взбегают
И маги жезлы поднимают,
Готовятся они к сраженью,
Отбить злодея нападенье.
Но только зря они боятся,
Свирепый зверь не хочет драться.
Дракон летит своей дорогой,
Ты только лишь его не трогай.

Скажи, дракон, ты ешь овец? Овца тебе еда?
Овец люблю, их нежный вкус мне нравится всегда.
Скажи, дракон, а как быки? По вкусу или нет?
Быков всегда охотно ем, отличнейший обед!
А верров глупых любишь ты? Охотишься на них?
Вкуснее нету ничего, грудинки мягкой их.
Скажи, дракон, а скакунов ты любишь или нет?
На твой вопрос совсем легко могу я дать ответ:
Скакун не бык, не верр, не скот, ему я очень рад.
Скакун - он создан под седло, дракону он как брат!
Быки и цепы – вот еда. Для всех закон таков
Драконы Вейра не едят прекрасных скакунов.

Подумаешь — сгрызли метлу от ступы
И полподметки от сапога!
У нас, драконов, чешутся зубы
По полнолуниям и четвергам!

Ну скушали грабли — большое дело!
Сожрали осла — велика печаль!
Моя бабуся однажды съела
Министра — и то никто не кричал.

А что мы съели — то съели честно:
Интриги-сплетни нам не с руки.
Уж если что-то чесать — известно,
Что лучше зубы, чем языки.

Нам всё годится: хрум-хрум — и нету!
Вот только было бы чем запить.
Сжуём и туфельку, и карету,
А Золушку выплюнем — так и быть!

Но, дело имея с людской породой,
Мотайте, мальчики, на усы:
Я дожил до старости тем, что сроду
Не ел их докторской колбасы.

Да, мы жуем, но рискуем сами —
Такая уж наша драконья жисть!
Ох, снова, проклятые, зачесались...
У вас не найдется, чего погрызть?

Ночь пронзает черной птицей смерти,
Ветром для него все нет управы.
Люди, заклинаю вас: не верьте,
В то, что вы всего лишь для забавы.

Хлопаньем крыльев порву тишину,
Близкой грозой полыхает мой взгляд,
И на мгновенье закроет луну:
Древняя смерть возвратилась назад.

Камнем с небес на могилы курган -
Черная молния злобного бога
Мне не вернуться к родным берегам,
Все дальше и дальше уходит дорога.

Телом я змей, но душой человек -
Страшная кара за дерзость Великим.
Тает под лапами розовый снег,
В лужах играют кровавые блики.

Тянуться годы без зла и добра
Взлет и атака - во имя Астахи
Где ж ты, стрела моя из серебра,
Та, что в полете меня перехватит.

Резко «свечою» уйду в облака,
Песня дракона еще не допета,
Песня, где каждое слово – тоска,
Черная грусть сына Мрака и Света.

Дракон

Позабытые стынут колодцы,
Выцвел вереск на мили окрест,
И смотрю я, как катится солнце
По холодному склону небес,
Теряя остатки тепла.

Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад.

Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.

А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья - железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее не свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.

А герои пируют под сенью
Королевских дубовых палат,
Похваляясь за чашею хмельной,
Что добудут таинственный клад,
И не поздней Рождества...

В миру, где царь валялся на диване,
Где жил дракон по имени Нафаня,
Там в замке возле сказочного леса
Жила-была готишная принцесса
Которая при солнце и луне
По-ацкому молилась сотоне.

И посетило голову принцессы:
Что надобно на нужды Черной Мессы
Не для понтов, а чисто ради дела
Облюбовать драконьи части тела.
Чтобы потом увесистый алтарь
Украсила чешуйчатая тварь.

Пришла в пещеру, машет черной книгой
Нафаня понял - Дамочка со сдвигом
Но, видно, ей в покоях не лежится…
Кричит «Кийя, КонФу и Джиуджицу»
И скачет по пещере как коза…
Заляпала столовую и зал

А так же коврик тот, что был постиран…
А мыть кому? – Хозяину квартиры…
Все гости как пещерные медведи…
«Какого черта, вы приперлись, леди?
Сейчас по расписанию обед
И он продлится пару сотен лет.

Поэтому, - вздохнул дракон Нафаня, -
Вас заждались маманя и папаня
Принцессы все должны быть в этом… в теле
А вы, смотрю, чрезмерно похудели
И бледная как аистов помет
Никто такую замуж не возьмет.

Поэтому, и вам пора откушать
Но где-нибудь подальше и получше.
Принцесса, в общем, не на шутку взъелась:
«Мне замуж и не очень-то хотелось!
И я вообще с тринадцатой луны
Любимая невеста сотоны»

«У вас у всех какие-то проблемы..
Но нафига тебе мужик с гаремом?
Я где-то слышал: лечит психопатов
В заморских странах Дохутур Курпатов…
Без перерывов на обед и ночь.
А я-то чем тебе могу помочь?

Принцесса, прямо скажем, растерялась
Смутилась, зарумянилась, замялась
И выдала, что, мол, для Черной Мессы
У каждой уважаемой принцессы
Драконий труп должОн украсить зал.
Нафаня буйну репу почесал:

«Могу поспать на вашенских весельях
По вторникам, средам и воскресеньям
Ну прям как труп, а ты меня за это
Покормишь вкусным ужином с обедом»
На том и порешили. Все, конец.
А те, кто сказку слушал – молодец.

В миру, где царь валялся на диване,
В давно уже прокуренной нирване,
Там в замке возле сказочного леса
Жила-была готишная принцесса,
И украшала у нее алтарь
Храпящая чешуйчатая тварь.

Улетел дракон,
Улетел на закат.
Неужели он
Не вернётся назад?

В моём сердце тоска,
А в глазах – печаль,
Без него навсегда
Стала тихою даль.

И никто теперь
Песню ту не споёт,
Улетел тот зверь,
День остался без звёзд.

Улетел во тьму,
Как в горящий костёр.
Как же так? Почему?
Онемеет простор,

И затихнут ветра,
И польются дожди,
И весь мир до утра
Мокнуть будет в тиши.

И сегодня луна
Не покажет свой лик –
Не увидит она
Крыльев радостный блик.

Без него небеса
Сразу стали пусты,
Веры нет в чудеса,
Сказки в память ушли.

Улетел он, последний,
Улетел на закат,
Тех империй наследник
Не вернётся назад…

...И свивал в той пещере кольца,
Погруженный в глубокий сон,
Старше вод и светлее солнца
Золоточешуйный дракон.
И подобной чаши священной
Для вина первозданных сил
Не носило тело Вселенной
И Творец в мечтах не носил.

В безумном полёте, забыв обо всём,
Он с ветром играет могучим крылом.
Он в небо взлетает и падает вниз,
Мгновенье – и вновь устремляется ввысь.
Несётся в восторге над гребнями гор,
Несётся на валю. В бескрайний простор.

Он вырос, и скоро окрепнет крыло,
И всё, чего ждал он так долго, пришло,
Могучий и грозный взлетел в небо он –
Бесстрашный прекрасный и гордый дракон.

Кто сказал, что дракон будет добрым,
Тот дурак или хуже - подлец.
Безопасней лечь в логово кобры,
Чем ввалиться в драконий дворец
И сказать: "Как делишки, дружище?
Не прокатишь меня на спине?"
(Лучший способ стать чьей-нибудь пищей)
Старый змей усмехнется: "Ты мне?"
Он сойдет с драгоценного ложа,
И прищурит пылающий взор..
Что, мурашки потоком по коже?
Заструится чешуек узор,
Заструится, волной золотистой
Захлестнет стекленеющий взгляд,
И в распахнутой глотке костистой
Совершится последний обряд.
А дракон .. облизнется довольно
И на злате свернётся опять..
Не будите его - будет больно,
Неужели так трудно понять???

Люблю худых и проворных, - сказал Дракон, - они помогают поддерживать себя в форме.
Люблю толстых и упитанных, - сказал Дракон, - съел и порядок.
Люблю оптимистов, - сказал Дракон, доедая очередного рыцаря-оптимиста.
Люблю пессимистов, - сказал Дракон, - за то, что они не сопротивляются.
Люблю богатых скряг и богатых вообще, - сказал Дракон, - их деньги всегда кстати.
Не люблю реалистов, - сказал Дракон, - видят же, что их положение безнадёжно, а туда же - мечом махать!
Люблю пофигистов, - сказал Дракон, - всегда они не готовы к труду и обороне.
Люблю честных людей, - сказал Дракон, - что обещают - сделают, лишь бы семью спасти.
Люблю самодвижущиеся консервы, которые сами к тебе идут, да ещё и лошадь с собой тащат! - воскликнул Дракон, увидев очередного конного рыцаря.

Д. Р. Р. Толкин

Весною вишня расцвела,
Покачивая кроной,
Искрился в солнечных лучах
На ней дракон зеленый.
Он прилетел из той страны,
Где много их, драконов.
Фонтаны в мареве луны
Там бьют на горных склонах.

«О мистер Хиггинс! Вот те раз!
Скажите, вы видали:
Дракон лежит в саду у вас?»
«Спасибо, что сказали».
И мистер Хиггинс, взявши шланг
Садового насоса
Дракона окатил водой
От самых лап до носа.

Дракон воскликнул: «Хороши
У вас в саду фонтаны!
Я вам спою от всей души,
До ночи петь я стану.
Вам звонкой песней услажу
Я ужин, мистер Хиггинс,
Сосед ваш, короб, будет рад
И старая мисс Биггинс».

Тут рать пожарников лихих
На помощь прикатила.
Сверкали медью шлемы их.
Дракон вздохнул уныло:
«Точь-в-точь, как в старые деньки,
Когда в доспехах медных
Стекались витязей полки
Убить драконов бедных.»

Георгий, бравый капитан,
Взобрался по стремянке.
Дракон сказал: «О добрый сэр!
К чему нам перебранки?
Уйдите лучше, а не то
Спалю я церковь, право,
Съем Хиггинса, вас, славный Жорж,
А следом всю ораву».

Георгий дал к атаке знак,
Вода лилась ручьями.
Дракон дымился и шипел,
В глазах сверкало пламя.
Он бил хвостом, как надлежит
Во гневе быть драконам,
И вишни цвет, как белый снег,
Кружился над газоном.

Пожарники в недобрый миг
Пустили в дело вилы.
Дракон, издав зловещий рык,
Взвился, что было силы.
Разнес он город в пух и прах,
И над морским заливом
Метались всполохи впотьмах
Всем морякам на диво.

«Еда не стоила труда, —
Решил дракон в тот вечер. —
Был Короб имени под стать:
Совсем разжиться нечем,
Невкусны были и жестки
И Жорж, и мистер Хиггинс».
И с голоду запел дракон,
Не дожевав мисс Биггинс.

И песнь его лилась, грустна,
Среди полей и взгорий.
Сияла полная луна,
Внизу вздыхало море.
И смутно виделись вдали
За гладью волн зеленых
Границы горной той земли,
Где водятся драконы.

«Нас недостоин этот мир,
Он вянет и тускнеет,
Ни полюбить, ни погубить
Драконов не умеет».
Так спел дракон — и вот, взмахнув
Широкими крылами,
Взлетел, над морем сделал круг
И скрылся за горами.

Д. Р. Р. Толкин

Из блеска первой луны,
Из юного солнца лучей
Боги создали клад
Песней волшебной своей,
И серебро засвеpкало
В травах просторов степных,
И золото полнило волны
Бypных потоков седых.
Прежде, чем гном проснулся,
Дракон расправил крыло,
Или земля обнажила
Огненное нутро,
Прежде, чем вырыли ямы,
В глубоких долинах лесных
Жили древние эльфы,
Хранители чаp колдовских,
И дивные вещи творили,
И нет их в мире ценней,
И пели, когда создавали
Короны своих королей.
Давно те песни замолкли, —
Свеpшился суровый рок,
Цепи их заглушили,
Пресек их стальной клинок.
Алчности в темных чеpтогах
Чужды песни и смех,
Трясется она над богатством,
Что копит в тайне от всех,
Валит изделия в груды
Из золота и серебра;
Тем временем эльфов обитель
Стала пуста и темна.
В гулкой червой пещере
Жил старый-престарый гном,
Весь век просидел под горою
Над золотом и серебром.
С молотом и наковальней
Расстался он только тогда,
Когда от вечной работы
Высохла в кость рука.
Чеканил одни лишь монеты
И звенья богатых цепей,
Надеясь, что купит этим
Могущество королей.
Но слух его притупился,
И зренье стал он терять,
И скоро гномy осталось
Лишь камни перебирать.
Губы его посерели,
И все же в улыбкy ползли,
Когда меж скpюченных пальцев
Алмазы на пол текли.
За стуком их не расслышал
Тяжкой поступи он,
Когда y реки приземлился
Юный свирепый дракон:
Огнем дохнул сквозь ворота,
От сырости стылой ярясь,
И кости гнома упали
Пеплом в горячyю грязь.
Под голой серой скалою
Жил старый-престарый дракон,

Свеpкая от скуки глазами,
Лежал в одиночестве он.
Юность давно умчалась,
И пыл свирепый остыл.
Смоpщенный и шишковатый
Ящеp в изгибе застыл
Над кучей сокровищ, направив
К ним думы, и зренье, и слух;
За многие, долгие годы
Огонь в его сеpдце притух.
В скользкое бpюхо вдавились
Камни бесценной броней,
Запах монет вдыхал он
И блеск освежал их слюной,
Все ценности, что хранились
Под сенью обшиpных крыл,
Помнил с первой минуты
И ничего не забыл.
На жестком ложе вздыхая,
Дракон о ворах помышлял,
И в снах своих беспокойных
Нещадно их истреблял:
Теплое мясо глотал он
И кровь горячyю пил…
Довольный сквозь дремy собою
Уши змей опустил.
Звон кольчуги раздался,
Но дракон не слыхал,
Как юный отважный воин
Вызов на битвy кидал.
Зубы — кинжалы y змея,
А шкyра твеpда, как рог,
Но полыхнул в подземелье
Яpкий заветный клинок.
Вскинулся ящеp, и тут же
Свистнул жестокий удаp,
Тело рассек и мгновенно
Век старика оборвал.
Сидел на высоком троне
Старый-престарый король,
Грел бородою колени,
Слушал суставов боль.
Ни песни, ни вина, ни яства
Его развлечь не могли:
К тайномy подземелью
Мысли его текли,
Где в сундуке огромном
Под низким сводом лежат
Золото и алмазы,
С боем добытый клад.
Дверь того подземелья
Засов железный держал,
Проход к той двери тяжелой
Один лишь владыка знал.
Слава его угасла,
И суд неправеден был,
Мечи его приближенных
Долгий покой затупил.
Замок пустеет, ветшает,
Запущен двоpцовый сад,
Зато под рукой королевской
Хранится эльфийский клад.
Не слышал рогов он раскаты
На перевале в горах,
Не чyял запаха крови
На смятой траве в степях…
Замок его полыхает,
Рыцари все полегли,
В холодной глубокой яме
Свои он окончил дни.
Лежит в глухом подземелье
Древний-предревний клад,
За всеми забытой дверью
Ничей не смущает он взгляд,
К этим угpюмым воротам
Смеpтных следы не ведут,
На старых могильных кypганах
Травы забвенья растут.
Меpтвых сон не тревожат
Трели птиц в вышине,
Дyет соленый ветеp
В чистой небес синеве,
Дyет над темной горою,
Где Ночь хранит древний клад,
Пока круг времен завеpшится
И эльфы веpнутся назад.

Распознано по изданию:
Дж. Р. Р. Толкин
«Приключения Тома Бомбадила
и другие стихи из Алой Книги»
М., 1992

Под личиной менестреля – шапочка с пером
Путешествовал по свету золотой дракон,
Если вдруг его ты встретишь на своем пути,
Не задумывайся долго быстро уходи.

В кости игроков умелых может обыграть,
Но порою, проигравшись, долг свой не отдать.
Сильным ядом ты его не сможешь отравить,
Так что не играй с драконом, если хочешь жить.

А в бою того дракона не убьешь мечом,
Стрелы для него пустое, не сожжешь огнем.
Он предельно осторожен, но ты в ус не дуй –
Против мудрого дракона лучше не воюй.

И красавицу невесту от него укрой,
Не бери к себе дракона ночью на постой -
Околдует, зачарует и заманит в лес.
Ты проснешься – нет невесты и дракона исчез.

Но, вдруг, если ты услышишь, как дракон поет,
Не беги, послушай просто и душа поймет,
Как страдает, как мечтает, верит, любит он…
Тяжело быть одиноким, даже если ты дракон.
Золотой дракон…